Триптих откровения - Юрий Андреевич Бацуев
— Куда же мы уйдём «тихо и с любовью в душе»?
— Недавно я видел по телевизору, как в доме престарелых выделили комнату двум пожилым «молодожёнам». После регистрации они стали жить вдвоём в отдельной комнате. Такие браки там приветствуются. И мне пришла идея обосноваться и нам с тобой там. Только надо попасть туда по отдельности, а потом официально пожениться. А что нам надо? Во-первых, мы будем под присмотром, во-вторых, нас будут лечить врачи в случае недуга. Я думаю, что нас охотно туда возьмут, ведь у нас хорошие пенсии, мы не будем материальной обузой. Зато всегда будем вместе, и бытовые проблемы нас не особо коснутся. Подумай об этом, Линочка, и если ты не против, начнём продвигаться дальше в этом направлении. И дети не будут в обиде.
Вскоре и новые обстоятельства подвигли их серьёзно задуматься об изменении образа жизни. Чаша терпения незадачливых влюблённых переполнилась, когда они однажды, уединившись в, казалось бы, укромном, затенённом деревьями местечке, ничего не опасаясь, безмятежно ласкались и нежились. Вдруг Игорь заметил направленный на них из кустов объектив фотокамеры. Фокусировал её весьма увлечённо с ухмылкой на лице нагловатый парень, побуждаемый, вероятно, «болезненным» (иначе не назовёшь) любопытством. «Слушай, — тревожно прошептал Игорь, — за нами следят. Давай немедленно исчезнем с этого места». Всполошился и папарацци: оглядываясь и вызывающе улыбаясь, он бросился прочь, чтобы потом в одиночку или, скорее всего, с друзьями, подобными ему, «смаковать» увиденное и тешить себя эротическим вожделением. Иначе, зачем ему понадобились два далеко не молодых, явно малообеспеченных пенсионера, шантажировать которых не имело смысла.
Телефонный разговор
— Ты же знаешь, что мне неймётся, если пришла какая-нибудь идея в голову, — говорил возбуждённо Игорь в телефонную трубку, подняв чуть свет своим звонком с постели Лину.
— Что случилось, Игорёшек?
— Да я же на днях поставил своих близких в известность, что хочу уйти в приют. Реакция оказалась неожиданной.
— Говори, говори.
— Дочь буквально взбеленилась: «Ты, говорит, в своём уме? Ты за кого нас принимаешь? Или ты думаешь, для меня мало было потерять брата и мать? Ты хочешь, чтобы мы и тебя лишились?» «Доченька, говорю я ей, ведь для вас будет лучше, и мне спокойней». «Как «спокойней», ты же с чужими людьми будешь жить?»
Тут я раскрылся: «Я буду жить с любимой женщиной, с которой у меня нет возможности встречаться так, как мне желательно. Кстати, у неё такая же ситуация, она живёт с сыном, и тоже не хочет его обременять, не претендует на жилплощадь. А в приюте мы объединимся, и всем будет хорошо».
Дочь очень обиделась, но задумалась. А через день говорит: «Я поняла тебя, обещаю, будет вам комната для встреч, но в приют ты не пойдёшь». «Как это понимать?» — спрашиваю, — «А так, — ответила она, — я уже изучила объявления, и решила: продадим нашу квартиру, хорошо, что она в центре, и купим равноценную для нас на окраине, а для тебя приобретём комнату в доме общежитского типа. Там вы будете встречаться со своей возлюбленной. Я понимаю тебя, тебе нужно общение и даже, что вполне допустимо, нужна любовь. Ведь ты у нас ещё «ого-го»… Если захочешь, будешь жить, как прежде, вместе с нами, и встречаться со своей любимой там. А удалить тебя в приют, я никогда себе не позволю, и не прощу себя, если такое случится, понял? — резко спросила она и добавила: — Запомни, ты нам не чужой!»
И я, Линочка, заткнулся. Однако, какова же её реакция?!
* * *
Настало время, когда обстоятельства и меня побудили приспособиться к реалиям жизни и превратиться в предпринимателя, предварительно сменив лучшее жильё на худшее. Разницу от сделки я пустил на приобретение контейнера на барахолке. И теперь, превратившись по старым понятиям в «спекулянта», а по новым в «ИП» — индивидуального предпринимателя, я имею свою торговую точку. У меня даже появилась фотография, где я по внешнему виду очень смахиваю на послевоенного нелюбимого народом «барыгу».
Игорь Юльевич исчез с моего горизонта, но, как оказалось, не совсем. Напомнил о нём Вячеслав Анасьев. Он позвонил мне и сообщил ужасную весть о том, что у Игоря обнаружен рак лёгких. «Он несколько месяцев, пока были деньги, лежал в платной больнице, за ним был соответствующий уход, а теперь его выписали. Он живёт сейчас в общежитском доме, у него там комната, — сказал Вячеслав, — я недавно был у него, завозил кое-какие продукты. А теперь Игорь просит, чтобы я тебя привёз к нему. Очень хочет встретиться с тобой. Давай, Юра, уважим друга, съездим к нему». И мы поехали.
Комната находилась на четвёртом этаже. Игорь лежал на тахте, одет был в трико и пуловер. Внешне он не походил на «обречённого». Лицо его не было худым и сизым, которое мы обычно видим и представляем у больных с таким диагнозом. Комната, хотя была небольшого размера, казалась довольно уютной. Внутри было всё необходимое: душ, туалет, два плательных шкафа по углам, холодильник, телевизор и кухонный уголок. На окнах висели приличные шторы, на полу у тахты лежал небольшой «натуральный» коврик, над столом висела репродукция осеннего пейзажа Левитана — чувствовалось, дочка позаботилась об уюте.
— Юра, спасибо, что появился, — сразу же обратился ко мне Игорь, — хочу передать тебе свои последние записи. Выбросить в урну — жалко, оставить там, где всё останется — бессмысленно. Они слишком эксцентричны, не вписываются в общепринятую модель. А тебе, я уверен, пригодятся, как побочный материал к рассказу.
Тут уже Вячеслав обратил на себя внимание: «Игорь, — сказал он, — если позволишь, я, пожалуй, удалюсь, тем более у вас есть о чём поговорить».
— Да. Да, Слава, спасибо за заботу, за продукты и фрукты, конечно, можешь идти, только я должен сказать вам, что меня определили в хоспис, завтра медсестра увезёт меня отсюда в онкологическую больницу. Я позвоню тебе, Слава. Спасибо за всё, и за то, что Юру доставил ко мне. Это очень важно.
Вячеслав ушёл, Игорь, не тратя времени, протянул свёрток рукописей и заговорил: — Юра, пойми правильно, это мои исповеди последних лет и дней, самых счастливых дней в моей жизни, с которыми я не могу не поделиться с тобой. Речь идёт о невероятной любви, в которую мне довелось окунуться, и быть по-настоящему счастливым. Впрочем, ты это поймёшь из записей. А теперь, главное: Лина, о которой говорится в моих откровениях, ушла в другой мир почти у меня на
