Святой равноапостольный Николай Японский - Анна А. Маркова
По окончании архиерейской литургии было предложено собравшимся христианам прощаться с владыкою. Непрерывною лентою тянулись сначала школы наши, а за ними христиане-японцы, русские, иностранцы. Прощание продолжалось до начала чина отпевания, то есть до одиннадцати часов утра. Погода хмурилась. Нет-нет, и перепадал дождик. Но во время отпевания поднялся ветер силы тайфуна. И хотя он весьма препятствовал процессии, но дождя все же не было.
Подъезжают к миссии кареты — это съезжаются послы, министры, знатные люди. Верхами на конях приехало несколько генералов. Миссийский двор переполнен народом. Не говорю уже о соборе. Полнехонько и на прилегающих улицах. Ровно в одиннадцать часов начался перезвон всех колоколов, непрерывно продолжавшийся два часа, во время отпевания. Ровно в одиннадцать часов я вышел на отпевание, имея в сослужении архимандрита отца Павла, протоиерея П.И. Булгакова и тридцать два японских иерея, при пяти диаконах. Епископ англиканской церкви Мак-Ким и другие представители инославных церквей стояли на правом клиросе и внизу его. Епископ английский Сесил, к сожалению, был в отлучке, на островах Огасаварадзима. Католики, конечно, отсутствовали…
Венок от Российского Посольства был возложен первым из всех. Были венки и от инославных миссионеров.
Пред самым отпеванием, через своего придворного, прислал венок из живых цветов Почетный Президент Русско-японского общества Импер. Принц Кан-Ин.
Но верхом почета, какой воздала Япония архиепископу Николаю, было то, что сам император Японии, ныне уже почивший, Мейдзи-Тен-ноо прислал на гроб владыки великолепный и громадный венок из живых цветов. И прислал не секретно! В условленный час, через полчаса по начале отпевания, прибыл придворный чиновник с венком. На уготовленном месте, на ковре его встретили А. И. Щербацкой, представитель России, и я, представитель Православной японской общины. Приняв венок и ответив на слова передачи благодарностью, мы возложили венок к возглавию святителя. Сам император Японии увенчал победными цветами главу святителя Божия! Внутри венка два иероглифа: «Он Си», то есть «Высочайший дар». И все японцы сии два иероглифа видели, читали и благоговейно пред венком склоняли свои головы!
Начав при смертных опасностях, закончил свою деятельность в Японии владыка Николай при одобрении с высоты Трона.
Отпевание совершалось по-японски. Но некоторые ектении произносились и аллилуарии и молитвы читались мною, архимандритом Павлом и протоиереем П. И. Булгаковым по-славянски. В два часа чин отпевания окончился. Последнее прощание священнослужителей, инославных представителей, некоторых из знатных лиц. И гробовая крышка навеки сокрыла от нас нашего дорогого святителя.
При начавшемся трезвоне обнесли гроб вокруг собора, установили его на колесницу и, выстроив процессию по выработанному церемониалу, отправились до кладбища Янака. Рвет неистово хоругви паши ветер. Пришлось их нести в опущенном положении. Идут воспитанницы, воспитанники. Все в однообразных костюмах. У всех в руках пальмовые ветви — символ веры в победу дела владыки в Японии. Иереи, диаконы — в священных облачениях. Многие катехизаторы — в стихарях. В полном облачении, с посохом в руках, епископ. Ордена владыки. Все принадлежности архиерейского сана, носившиеся владыкою. В заключение — колесница с дорогим гробом, представитель России в шитом золотом придворном мундире. И лента, бесконечная лента христиан!
Нужно ли говорить, какое подавляющее впечатление вся эта процессия производила на зрителей! А они во все время пути стояли шпалерами на улицах. И считать их нужно не тысячами и десятками тысяч, но непременно сотнями тысяч! Были сцены, трогательные до слез. Вот идем мимо женского учительского института. Тысяча девиц выстроена вдоль дороги. Проходит процессия — благоговейное внимание. Венок императора. Глубокий поклон. Колесница с гробом. До пояса поклон. И это не одна только школа! Все школы, расположенные при пути следования процессии — и мужские и женские, — выстраивались длинной шеренгой и провожали процессию не только любопытством, но и глубоким почтительным поклоном.
Венок императора Японии несли преподаватели семинарии, а роскошные ленты его придерживали во все время следования процессии младшие чины нашего посольства в парадных мундирах.
В три с половиной часа пополудни процессия прибыла на кладбище. Гроб поставили над могилой. Совершили последнюю литию и при пении «Вечная память» опустили гроб в могилу. Закрыли ящик кипарисовой крышкой, привинтили винтами и опять засыпали углем. Затем начали опускать на блоках же громадные плиты гранита — крышу склепа. В это время религиозная часть процессии ушла в соседнюю гостиницу, где и разоблачились все участники процессии. К вечеру могила была сделана уже совершенно и на бывшем пустом месте посажены камелии, кипарисы, пальмы, клены и другие растения — дар отдельных лиц и организаций.
Между литургией и отпеванием христианам роздано тысяча японских обедов, так называемых бентоо. За каждое бентоо заплачено по двадцать сен. Эти двести иен уплачены из жертвы А. П. Синельниковой.
Похороны святителя Николая Японского
А для язычников на ту же жертву было заказано 2000 прекрасных хлебов, в особых коробках, с памятными надписями. Каждый хлеб с коробкой обошелся в десять сен. Все язычники, посетители собора, в первые две недели после погребения владыки получали себе на память по сему хлебу. А как были благодарны и растроганы, можно судить по письмам, иногда приходившим из далекой провинции! И хотя бы по одной фотографии. Ее происхождение такое. Язычник, получивший хлеб, так был растроган, что долго не решался съесть его. В конце надумал: снял с хлеба фотографию. Себе оставил одну, мне с благодарностью прислал другую. И только тогда решился съесть подаренный хлеб!
Да, много здесь можно посеять добра! И не знаешь, когда и каким путем сеется оно! Но несомненно одно, что владыка архиепископ Николай в своей немощи из гроба проповедовал много сильнее, чем когда-либо при своей жизни. И вся процессия среди сотен тысяч язычников была самым блестящим проповедническим собранием, какое когда-либо приходилось ему устроить.
К пяти часам вечера я возвратился в миссию. Одиночество было бы сегодня ужасным. Но Бог послал нам из Кореи архимандрита Павла, которого любил владыка и который почитал владыку. С родной душой чувствовалось куда легче.
А на улице стонал ветер. Начался дождь, и крупные капли его били в
