Путешествие парижанки в Лхасу - Давид-Ниэль Александра
Так мы и сделали. Отказавшись от намерения купить продуктов в Поранге, мы перешли через мост и отважно принялись карабкаться по тропе, не особенно зная, куда она нас приведет.
Когда стемнело, мы постучались в дверь дома, одиноко стоявшего среди недавно распаханных полей рядом с еловым лесом. Здесь жили две женщины, две сестры вместе с несколькими слугами. Они радушно нас приняли.
На рассвете мы поднялись на гору, пройдя через сумрачный лес, и преодолели перевал Ку-ла. Владельцы фермы, у которых мы ночевали, рассказали нам, что их дом расположен на границе пустынной местности, где можно встретить только докпа, блуждающих вместе со своими стадами по долинам, окруженным двумя высокими горными цепями: той, через которую можно пройти по перевалу Ра, и другой, повыше, на вершине которой находится другой перевал под названием Панг-ла.
На следующий день, когда мы покинули долину Наг-Чу, нам улыбнулась удача: мы вышли к стойбищу пастухов. Они вынесли нам кислого молока, лепешек и небольшой кусок масла, но не разрешили спать в своей хижине. Вокруг и внутри дома собралось человек сорок, все с оружием. По виду этих людей нетрудно было догадаться, что они готовят разбойничий набег — в здешних краях это в порядке вещей, — и, вполне естественно, они не должны были обсуждать план своего похода в присутствии неведомых странников.
Особенно успешным оказался обход других стойбищ, расположенных поблизости. Предполагаемый набег заставил пастухов расщедриться: видимо, родственники удальцов, которым предстояло рисковать, хотели с помощью подаяний ламе обеспечить им удачу и богатую добычу. Как знать! Так или иначе, сыр, масло и тсампа восхитительным образом наполнили наши котомки; мы провели ночь под открытым небом и снова двинулись в путь, сгибаясь под тяжестью своих нош, но зато мы были совершенно уверены, что теперь нам долго не придется заботиться о своем пропитании.
В местности, по которой мы шли, не было очарования долины Наг. Она была холодной, зачастую безводной; дорога то и дело терялась, и ее надо было долго искать.
Покинув стойбище докпа, мы перешли через красивую реку, взобрались вверх по ужасно крутой тропинке и затем выбрали неверное направление. Когда мы уже прошли очень большой отрезок пути по склону горы, нас разглядели зоркие глаза молодых пастухов, находившихся почти непосредственно под нами в долине, но на значительном расстоянии. Их невнятные призывы едва долетали до нашего слуха, и мы сначала не поняли, что они обращаются к нам. Когда мы прислушались внимательнее, удалось уловить несколько слов: нам нужно было вернуться назад и подниматься на гору по лесу.
Я замечу мимоходом, что тот, кто указывает дорогу путнику или служит ему проводником, совершает похвальный поступок с религиозной точки зрения, как считают в Тибете. Согласно ламаистской вере, тот, кто умышленно направляет путника и особенно паломника не в ту сторону или не предупреждает его, что он сбился с пути, будет блуждать после смерти в Бардо[75] неприкаянной тенью, и ему не суждено найти способ возродиться в каком-либо из миров.
Получив необходимые разъяснения, мы миновали перевал Панг и начали нескончаемый спуск через лес по козьей, очень крутой тропе, порой превращавшейся в каток из-за снега, который сначала растаял, а затем снова замерз.
Вечером мы обнаружили просторные пещеры, служившие летними квартирами пастухам, кочующим в здешних краях со своими стадами. Эти примитивные жилища привлекали меня. Я охотно провела бы в них ночь, но русло ручья, дававшего воду, зимой пересохло, и Йонгдену не понравилась перспектива уснуть без ужина. Утром, до зари, мы отправились дальше натощак.
Продолжая спускаться, мы добрались с наступлением темноты до распаханного пространства, где находились две фермы. Поведение людей, которые вышли посмотреть на нас, а также справиться о наших животных и багаже, не внушало особого доверия, но, несмотря на их довольно грубые манеры, в итоге они приняли нас вполне сносно.
Я не знаю, стоит ли рассказывать, до чего доходила доброта этих простых горцев… Перед тем как лечь спать в одном из уголков кухни, я ненадолго вышла. Хозяйка посоветовала мне даже не пытаться спускаться по лестнице во двор из-за двух сторожевых собак, которые были способны меня растерзать. Она сказала, что я могу присесть у края плоской крыши. Мне давно был известен этот обычай, наряду с другими, не менее странными местными традициями, и я собралась ему последовать, но тут два молодых великана, сыновья хозяйки, заметив мое исчезновение, последовали за мной, крепко схватили меня за руки и добродушно предложили:
— Уже темно, матушка, вы можете упасть[76]. Садитесь, мы вас поддержим.
Йонгден был вынужден прийти мне на помощь, чтобы убедить их оставить меня одну. Несколькими днями раньше, при подобных же обстоятельствах, женщины проявили обо мне еще более трогательную заботу. Славные тибетцы были бы крайне удивлены, узнав, что такие вещи вызывают у нас смех.
Вечером, в то время как мы беседовали с нашими хозяевами у очага, один из мужчин завел разговор о Лхасе и попутно упомянул о пилингах. Обитатели фермы слышали немало историй на эту тему и были уверены, что множество иностранцев живут сейчас в столице[77], но ни один из них еще не появлялся в их краях.
Йонгден, не упускавший случая пошутить, похвастался, что видел двух миг кар в Амдо, а я, чтобы не отстать от него, смиренно призналась, что никогда не встречала ни одного иностранца.
Однажды утром, после очередного перехода через горы, на которых полностью отсутствовала растительность, мы увидели над своей головой, приблизительно в полутора километрах выше, узкую сверкающую ленту: то была река Жиамо-Наг-Чу.
По нашим сведениям, в этих местах должна была существовать переправа через реку. Крестьяне, у которых мы только что останавливались, подтвердили это, упомянув о тупас[78]. Поэтому мы ожидали увидеть здесь паром или лодки из кожи, но перед нами предстала какая-то нечеткая линия, которая увеличивалась в размерах по мере приближения к реке, и вскоре у нас не осталось никаких сомнений: это был трос, натянутый между двумя берегами и заменявший мост.
Путешественники редко появляются в этом затерянном крае, а перевозчики, неправильно именуемые «лодочниками», живут, как нам говорили, на другом берегу реки, в деревне Тсава, и не утруждают себя до тех пор, пока не наберется достаточное число клиентов, нуждающихся в их услугах. Мы — бедные одинокие паломники — могли бы неделями томиться у реки, глядя на другой берег, если бы по счастливой случайности здесь не появился некий лама со свитой из двенадцати человек.
Итак, нам пришлось провести в ожидании всего один день, и он прошел удачно. Мы обнаружили в великолепной гряде красных скал прелестную маленькую пещеру, которая приютила нас; стояла превосходная погода, и снова стало очень тепло.
Мне уже приходилось переправляться через реку по подвесному мосту. Поэтому я спокойно ожидала момента отправления, хотя в столь отдаленных местах прочность «моста» всегда внушает некоторые опасения. Мне доводилось слышать немало драматических историй по этому поводу.
Приспособление для переправы отличалось от устройства, которое я испробовала на берегах Меконга, лишь тем, что его трос был сделан не из соломы, а из веревок, свитых из кожаных ремешков.
Большой вес тросов вызывает значительное оседание посередине, и если пассажир быстро соскальзывает в глубь образующейся таким образом ямы, ему очень трудно оттуда выбраться. Лишь чрезвычайно крепкие мужчины отваживаются перебираться по веревочным мостам без посторонней помощи, ибо подняться по наклонной плоскости на одних руках можно лишь при недюжинной силе. Простых смертных, а также животных и багаж переправляют на другой берег профессиональные перевозчики.
