Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты

Таких масштабов клеветы, лжи, подлога наше отечество не помнит со времен 1937 года.

Основная атака ведется на блок «Отечество — Вся Россия». На три главные фигуры этого блока: Примакова, Лужкова, Яковлева. Это политическое безрассудство есть рецидив маниакальности Березовского, его страха, который угадывается в суетливых движениях, в его многословной, спотыкающейся речи. Это он идею разумной ревизии хозяйства страны, о которой говорил Лужков, интерпретировал как национализацию, новый передел собственности, чтобы повязать собратьев по общаку. Он создал легенду о переделе и ей, как молотом, стал мостить свою тропу в президентские апартаменты. Как же объемно и легко, доступно было хищение, если даже напоминание о нем вызывает животный страх и выталкивает братву на расправный круг.

Сейчас часто спрашивают: какую позицию занимает премьер по отношению к информационному безумству, творящемуся на телеэкранах? Премьер отмалчивается, произносит необязательные фразы о нерушимости свободы слова, но мысль прочитывается: «Сейчас вся эта грязь, которой обливают моих возможных оппонентов, работает на меня. В моем гардеробе весит белый фрак. В нужный момент я его надену. А пока пусть топчут. Если все сладится, я с этими топтунами разберусь. Это только Березовский думает, что он их купил навечно».

Что же это такое — Владимир Путин, человек, стране не известный, однако рекомендуемый согражданам, как человек номер один?

Что такое Шойгу — главный спасатель России с внешностью тувинского божка, с подозрительной смелостью нырнувший в бездну публичной политики?

Замысел прост: изнасиловав сограждан безумным телевизионным прессингом, обескровив возможных конкурентов, Путин одерживает достаточно легкую победу на президентских выборах. У него неплохие козыри, расцветный для политика возраст, 44 года, он динамичен, собран. Легко вживается в образ летчика, борца на татами, премьера, разведчика и даже Верховного главнокомандующего. Он умеет взять на себя ответственность, а значит, продемонстрировать некое бесстрашие. Согласимся, риск в чеченской операции сохраняется постоянно.

Не станем повторять очевидного: неопытен как политик, плывет в вопросах экономики да и тонкости управления не его стихия. Система взаимоотношений скорее приказная, чем убеждающая. Это характерно при отсутствии масштабного управленческого навыка. Легкость, с которой он принял предложение возглавить правительство, сочтем глубоко скрытым тщеславным синдромом. Однако послушность, с которой Путин принял идею своего президентства, вызывает недоумение и настораживает. В свое время Гайдар на первой беседе с президентом, которая продолжалась не более 25 минут (президент никогда не видел Гайдара ранее), на последовавшее предложение возглавить кабинет, так растерялся, что тотчас согласился. Видимо, Путин — человек вне растерянности, вне сомнений, но тогда вопрос: в каких катакомбах жизни, в каких коридорах власти он выковал такой дерзновенный синдром? Премьером? Какие проблемы? Будем премьером. Президентом? Да это нам, как два пальца…

На что рассчитывает человек, не имеющий масштабного управленческого опыта, когда он премьерствует чуть более полугода? Успеть уйти в президенты, чтобы не запутаться в премьерских управленческих коллизиях, которые требуют масштабных знаний и умения, проявления своей самости, как управленца, понимающего процесс сотворения продукта, будь то деньги, металл или политика.

Представим на минуту: Путин становится президентом, назначает Шойгу главой правительства. Что мы обретаем? Мы обретаем профессионализм власти, если это можно назвать профессионализмом, но совсем на другом поле. Мы получаем начальников, командующих фронтами. Возможно, у нас не милитаризируется экономика, это еще впереди, а для начала милитаризируется управление. И появление Шойгу в парламенте — это как легкий променад, добавляющий ему светскости — пяток месяцев на гражданке.

Обратите внимание, первая тройка блока «Единство» — это три военных чина: генерал-полковник, генерал-майор и полковник.

Развитие России, нерешенность ее главных экономических проблем никак не предполагают такого профессионального смещения управленческой генерации.

Но это не единственный вопрос. Давайте спросим себя: если Путин, по замыслу закулисных вершителей политических судеб, будет демонстрировать волевое начало и двигать желваками, что выглядит довольно впечатляюще на его аскетическом лице, то кому перепоручат управление страной — не в чрезвычайной ситуации, а в ее эволюционном развитии?

А ведь это уже совсем другая борьба и другая профессия.

Ельцин, чувствуя себя в экстремальных обстоятельствах уверенней, постоянно порождал такую экстремальность своими повседневными решениями и действиями. Это была вполне осознанная тактика президента, он знал, что его не хватает на стайерские дистанции.

Начало Путина — это опять же экстремальная ситуация. Кощунственно говорить, но предосенний дагестанский конфликт, а затем чеченская операция — это подарок судьбы Владимиру Путину. Ничего не делая внутри страны, как бы действуя вне ее проблем, Путин сосредоточился на свойском для него деле. Не секрет, что задача нащупывания террористов и их уничтожение — это специализация ФСБ, которую до недавнего времени возглавлял Путин. Отсюда и решительность, и покорившая всех ответственность, ответственность полномасштабная, которую премьер взял на себя.

А если война не подарок судьбы, а нечто запрограммированное? Вопрос: кем? Вопрос, по существу, ошеломляющий. Попробуем ответить на него.

Есть такое понятие — кривая совпадений. Вообще к совпадениям люди относятся подозрительно. Кто-то с кем-то сел в один поездной вагон и, более того, оказался в одном купе. Странно. Кто-то взял билеты в театр и два раза подряд оказался с кем-то на соседних местах. К чему бы это? Столкнулся с одним и тем же человеком в подъезде, которого ранее никогда не встречал, и время то же самое, и человек тот же самый, и подъезд. Уходишь, а в голове стучит: что бы это все значило? Согласимся, как мало надо для сомнений и подозрений и как непросто объяснить стечение обстоятельств случайностью. И уж тем более нельзя считать таковой две чеченские войны, необъяснимым образом кульминация которых совпадает с президентскими выборами. Первая в 1996 году, вторая в 1999 году. И невольно задаете вопрос: зачем незадолго до дагестанских событий Волошин встречался с Басаевым (как утверждают СМИ, в Париже)? Брезовский вообще не отрицал ни вчера, ни сегодня, что он поддерживал и поддерживает постоянные контакты с Басаевым, Мовлади Удуговым.