Анатолий Черняев - Совместный исход. 1976

Франция. Делегация «по обмену опытом идеологической работы». В. Афанасьев - главный редактор «Правды», Т. Жданова - секретарь ленинградского горсовета, М. Ненашев - зам. зав Отдела пропаганды ЦК, Е. Чехарин - ректор ВПШ, Д. Моисеенко - наш референт по Франции.

Неожиданность визита - как признак «потепления» ФКП-КПСС, что отметили «Monde» и «Figaro». 23-го прием у Канапы в ЦК ФКП. Поношение СПФ. «Я тебя, Anatole, люблю, но я ничего не скажу тебе» (о решении Пленума ФКП насчет участия в берлинской конференции).

Встречи с другими деятелями ФКП, разговоры, острые споры, приемы, дискуссии. Осмотр и прогулки по городу, посещение музеев, магазинов.

На работе гонка с итогами Берлина. Загладин и Жилин вернулись на двое суток позже делегации. И Б.Н. почему-то поволок меня к Суслову - составлять решение ПБ по Берлину (которое 3-го июля было опубликовано в «Правде»). Суслов вроде удивился. Потом там появился Брежнев. Когда он пришел к Суслову, я был в приемной. Кажется, он меня принял за сусловского секретаря. Спросил только, один ли Суслов. Б.Н. и Катушев в этот момент вышли из соседней комнаты. Он, держась за ручку двери в кабинет Суслова, успел им сообщить, что он утром побрился, отдохнул, секретарям обкомов позвонил и весь остальной день в Кремле на работе. По поводу идеи проекта постановления ПБ по Берлину, с чем к нему полез Б.Н., сказал только: «Не торопимся ли мы». Но Б.Н.: «Надо дать основу для аналогичный решений преданных нам партий». Такого же мнения, очевидно, держался и Суслов. Поэтому решение вышло на другой же день. Впрочем, настороженность Брежнева возникла еще из-за того, как мне показалось, что он не понял, что проект будет разослан всем (т.е. в том числе Громыко и Андропову, без мнения которых он, видимо, не выпускает ничего по международным делам).

19 июля 76 г.

Прошлая неделя ушла на сочинение статьи Пономареву для «Коммуниста». Трудно шло: сказать так, чтоб было «по-нашему» и в то же время не перейти за рамки «коллективных договоренностей» в Берлине, не упустить уж слишком КПСС'овской интерпретации конференции. Б.Н. явно этого не хочет. Может быть, мудрый старик таким осторожным способом хочет дать понять братским партиям, что КПСС «сделала выводы» и принимает «новый этап» в МКД, как неизбежность и даже спокойно.

Между прочим, по первому варианту статьи попросил убавить количество цитат из «нашего главного» и поставил в осторожные скобки абзац с восхвалением его вклада в работу конференции, объяснив мне устно, что он имеет ввиду. Готовится к «эре после Брежнева»??

Мое пребывание в редколлегии «Коммуниста» уже доставляет много дополнительных забот. Каждую неделю заседание редколлегии. И шлют все тексты. Все вроде нужно хотя бы смотреть.

Балмашнов сообщил мне, что к нему приходил Искандеров и просил передать Б.Н.'у, что Трапезников поручил кому-то (тайно) в Институте истории подготовить «внутреннюю рецензию» на I том «Международного рабочего движения». Балмашнов комментировал это так: затевают повторение истории с V томом «Истории КПСС», когда Б.Н. получил щелчок (считали, что «звонок»). Я не очень в это верю. Скорее Искандеров интригует: хочется уж больно ему стать директором Института Африки, вот и демонстрирует верность. Потому что дело-то уж явно проигрышное. В идеологической ситуации, когда на конференции компартий говорят вещи, от которых всего два года назад мог инфаркт случиться у ортодоксов, - в этой ситуации вылавливать идеологически неблагополучные фразы и инкриминировать их секретарю ЦК. Нет Трапезников не такой уж дурак, хотя и фанатик.

И потом: уже появились похвальные рецензии в ПМС, в «Правде», в МЭИМО. В № 10 «Коммуниста» великолепно схвачена суть. В августе будет в «Вопросах истории». Если бы Трапезников что-то замышлял, он мог бы как-то предотвратить этот процесс. Кроме того, он знает, что есть «внутренняя рецензия» на рукопись тома из ИМЭЛ'а. На кого же он обопрется, не говоря уже о том, что его зав. сектором Хромов - член главной редакции дал отличный отзыв на рукопись, и главные клевреты тоже «замазаны» участием в главной редакции и обсуждениях.

Липа, должно быть.

В четверг собирались с друзьями. Был Бовин, Карякин. Попытки выяснять смысл «должности» в жизни каждого из нас. Бовин негодовал: мол, дали бы мне свободу, я чувствую в себе силы говорить с народом так, как он того заслуживает, объяснять ему, что происходит в мире на самом деле. Я лениво возражал: кто, мол, тебе мешает, если, конечно, ты не думаешь в душе так же, как Киссинджер или Каррильо. Моя идея о себе - «й"опйг»=граница. Которая уже дошла до западного побережья. Все освоено, индейцы превращены в объект для туристов. И сил больше что-нибудь сделать нет. Удовлетворяешься хорошо сделанным в рамках служебного микромира, отмахиваясь от мысли, нужно ли это кому-нибудь за его пределами. Бовин расшифровал это так: сидит в говне и заставляет себя думать, что вылезти не сможет.

А вчера на даче с нетерпением ждал выступления Бовина по XV в «Международной панораме». Был приличен. По крайней мере трижды отступил от канонических оценок: по Испании, по Картеру и вообще президентским делам в США, по Ливану.

31 августа 76 г.

Полтора месяца пропустил. Поэтому - пунктирно, что произошло за это время.

С 12-27 августа был вновь на Рижском взморье, в сверх комфортабельном «Янтаре». А до этого 3 августа была беседа с Эндрю Ротштейном, который отказался встречаться с Б.Н.'ом, считая, что тот трусит поступать с английской компартией так, как следовало бы, чтоб вернуть ее на путь марксизма-ленинизма. Естественно, Брежнев и его друг Суслов не захотели тратить на него время. Я позвал на беседу Ненашева - зам. Отдела пропаганды, с которым мы были во Франции. Старик Ротштейн - живая история Коминтерна и проч. Мальчиком сидел на коленях у Ленина, когда тот играл с его отцом[4] в шахматы. Говорит, что «наша беда» («вина» вашего руководства), что вы (КПСС) зазнались. Припомнил, что Сталин отказался послать дивизию в Лондон в 1945 году на парад союзников. И тогда английский рабочий класс понял, что его в счет не берут. А он - будучи англичанином - таких вещей не забывает. (Кстати, Ротштейн вполне свободно говорит по-русски, хотя и немного слишком правильно). Главная его тема - ничтожество нашей пропаганды. Вы «не доходите» до западного человека. Ваши журналисты и пропагандисты занимаются литературщиной, а нужны факты, нужна умелая подача действительности.

Ненашев его заверил, что мы-де это понимаем, вот, мол, состоялось решение ЦК об Агентстве печати «Новости», где предусмотрен штат специальных обозревателей, которые знают западную аудиторию.

Между тем, спустя несколько дней я узнал следующее. Уже после выход этого решения, которое «укрепляло и расширяло» АПН, Брежнев позвонил Кириленко (из Крыма) и, очевидно, даже не подозревая об этом решении, стал ему говорить, что, мол, эта организация только деньги жрет народные и вообще «раздули», а продукция их валяется по коридорам посольств.