Григорий Мирошниченко - Ветер Балтики

- Пойдем на цель. Дотянем, хотя и левый недодает обороты. Другого выхода у нас нет.

Преображенский убрал обороты. Самолет шел со снижением. Цель рядом, она уже хорошо видна, ее надо во что бы то ни стало уничтожить!

- Выходим на боевой курс! - передал штурман.

Полковник зашел на цель. Сделал плавный разворот, и даже новичок Алексеев, прислушиваясь, заметил, что правый мотор останавливается, а левый звенит, посвистывает. Виктор понял, что и штурман Хохлов, и полковник Преображенский стремятся сейчас не просто освободиться от груза, а поточнее ударить в цель. Иначе стоило ли рисковать?

Бомбы стремительно пошли в темноту.

Огонь и взрывы взметнулись внизу и рассыпались веером. Потом штурман сбросил бомбы на железнодорожный вокзал, туда, где, по донесению нашей разведки, сосредоточились войска противника. Пламя вырвалось из крыши здания и ярко осветило небо. Железнодорожные строения рушились.

Все сделано.

Ил-4 отвернул в сторону. Густой дым повис над железнодорожным полотном.

Самолет вполз в туманную полосу и взял курс на свой аэродром. Дотянет ли?

- Сколько мы сможем держаться в воздухе? - спрашивает штурман.

- Не знаю, - отвечает полковник, - Едва ли до линии фронта дотянем.

А мотор сдает. Высота резко падает, давление масла снижается. Скорость теряется с каждой минутой. Самолет неумолимо тянет к земле. Застыли стрелки приборов винтомоторной группы.

За стеклами кабины ползет сплошной туман. Полковник ведет машину вслепую, он не видит даже клочка земли.

- Где мы находимся?

- Не знаю. Пытаюсь установить, - отвечает Хохлов.

- Где линия фронта? Могу держаться в воздухе всего пять минут.

- Линию фронта мы еще, как будто, не прошли, - неуверенно отвечает штурман.

Сейчас судьба всего экипажа в руках полковника. И Алексеев, и Хохлов, и Логинов должны жить! Но как спасти их? О себе в эту минуту Евгений Николаевич не думает.

"Предложить экипажу прыгать на парашютах - значит разбросать людей на большом пространстве. А если мы еще над территорией врага? Идти на посадку? Но разве можно поручиться за благополучное приземление в этой непроницаемой мгле? Посадка сейчас невозможна".

Трагические минуты короче обыкновенных.

И он наконец решает:

"Иду на посадку. Пусть так".

Высота 150 метров. Туман. Мотор медленно глохнет. Надо садиться.

Самолет опускается все ниже и ниже. Только бы дотянуть, только бы довести. Крылья чиркают по макушкам деревьев.

Летчик выбирает штурвал, выравнивая самолет. Машина уже рубит кустарник; Легкий рывок, подскок, толчок, треск. Самолет скользит брюхом по рыхлому и глубокому снегу. Стоп!

И сразу наступает тишина.

- Эй вы, друзья! - кричит полковник, вылезая из кабины. - Выходите! Приехали!

Алексеев лезет к выходу, но люк не открывается: он плотно прижат к снегу. Полковник приказывает стрелкам лезть через верхний турельный отсек. Как вылезти? Легко сказать! Надо разрезать круглый колпак. Кое-как его разрезают, стрелки выпрыгивают и сразу же проваливаются по пояс в снег.

Полковник бледен и озабочен. Алексеев увидел погнутые винты. Лопасти свернулись, словно листья большого тропического растения. Плоскости самолета помяты, мотогондолы погнуты.

- Ну, что ты молчишь? - спросил полковник Алексеева. - Или испугался?

Нет, это, конечно, не испуг. В глазах юноши - жалость, ему жаль самолет.

- Не горюй, - с грустью сказал полковник, - в авиации каких только чудес не бывает. На нашей машине летать еще можно. Самолет починим быстро. А спички у нас есть? - неожиданно справился он.

В боковом кармане Алексеев нащупал коробок, в котором оставалось несколько спичек. Виктор пересчитал - четырнадцать штук.

Полковник взял спички и, повернувшись к штурману, спросил:

- Хохлов, ты еще не определил место нашей вынужденной посадки? - Пока неясно.

- Ладно, потом определим.

И тут же командир приказал снять пулеметы, добавив:

- Подсчитайте патроны, папиросы. Осмотрите самолет: на нем должен быть неприкосновенный запас.

Продуктов не оказалось. Неприкосновенный запас летчики, как правило, отдавали ленинградцам. Вспомнили: последний "НЗ" отдали в Ленинграде матери Алексеева. Отдали ей и спички.

Патронов в самолете осталось 47. Пистолетов 3. Папирос 18 штук.

- Да, неважны наши дела, - без особого сожаления сказал полковник. Надо беречь спички и патроны. Патроны расходовать по моему приказанию! Если повстречаемся с немцами - стрелять только наверняка, драться насмерть.

Наступила короткая пауза. О чем еще можно было говорить? Тридцатипятиградусный мороз жег лица, коченели руки, даже в теплых унтах мерзли ноги. Оставаться возле самолета рискованно. Вдруг к месту посадки нагрянут немцы!

Логинов и Алексеев поспешно снимали пулеметы. Штурман взял с собой документы, карты. Пробираясь по мелким кустарникам и болотам, экипаж тронулся на восток.

Нигде не было слышно не только человеческого голоса, но даже птичьего вскрика. Кругом стояла тишина. Как будто попали они в непробудную глушь, такую глушь, какая бывает только на севере, в далекой и глухой тайге.

- Идти только на восток, - приказал командир. - Не спать! Замерзнем.

Но снег глубок, по сугробам далеко не уйдешь.

Первым пошел командир. За ним - Алексеев, за Виктором - Логинов. Последним, замыкая цепочку, двигался Хохлов.

Сорок минут брели по рыхлому снегу. Сколько прошли за первые сорок минут? Всего несколько сотен метров.

Проваливаясь в снегу, вспотевшие, мокрые, они с трудом пробивали дорогу, скорее ползли, чем шли. Мороз не ослабевал, с каждой минутой становился злее.

Ранний рассвет не принес облегчения. Летчик и штурман не знали еще точно, где они находятся: то ли у своих, то ли в фашистском тылу.

- Говорить шепотом. Не курить, - предупредил командир.

Словно немые тени, брели они молча. Теперь только обнаружилось, что они не захватили с собой ракетницы: досадный промах! Надо возвращаться. Кто пойдет к самолету? С каким трудом они преодолели этот путь! Сколько энергии затрачено. И надо снова вернуться?

Алексеев молча пошел назад.

Виктора поджидали, стоя по пояс в глубоком снегу. Когда он возвратился, наступил полный рассвет.

- Давайте попытаемся определиться, - предложил Хохлов.

Полковник, повернувшись к Логинову, сказал:

- Поднимитесь на высокую березу, посмотрите, нет ли где поблизости какой-нибудь деревушки.

Логинов выбрал стройную березу, показавшуюся ему достаточно высокой. Он поднялся, но увидел лишь уходящую вдаль снежную равнину.

- Товарищ командир, всюду болото и снег! Полковник не поверил и сам полез на березу. Пустынно и мертво вокруг. Евгений Николаевич молча спустился с дерева.