Григорий Мирошниченко - Ветер Балтики

С задания прилетели первые машины. Они возвращались налегке, без бомб, и садились почти бесшумно.

Пришли Алексей Пятков и Михаил Плоткин, возвратился подполковник Тужилкин. Преображенского все не было. Многие ждали его возвращения на аэродроме, тревожно посматривая на небо. Полковник обычно не уходил от цели, пока не убеждался, что все сделано точно. Видимо, и теперь он остался верен своему правилу.

Миновали контрольные сроки. Пора бы флагману и возвратиться. На аэродроме стало неспокойно. Начальник штаба то и дело посматривал на часы.

- Петр Ильич Хохлов никогда не сбивался с курса, - уверенно говорил начальник штаба. - В сплошных туманах, в пургу всегда выводил самолет к своему аэродрому.

А время шло. Горючее в самолете давно уже кончилось.

Вместе с капитаном Бородавкой, начальником штаба полка, мы вошли в штаб. Взяв зеленый карандаш, Бородавка еще раз прочертил жирную линию на карте, обозначавшую путь экипажа Преображенского к цели.

- Где-то на этом пути они могли сесть, - предположил капитан. - Но даже в случае вынужденной посадки на другом аэродроме полковник Преображенский мог бы еще раз взлететь с любого прифронтового аэродрома и давно вернуться домой. Вопрос только, где сел самолет.

Солнце поднялось высоко, время близилось к обеду. Летчики настороженно посматривали друг на друга и ничего не говорили. Ни смеха, ни улыбки. Каждый понимал серьезность создавшегося положения. Война всегда чревата неожиданностями, и каждому хочется верить в лучшее. Вот почему у всех преобладала одна мысль: командир полка вернется, не может не вернуться!

Выглядываю в окна, затянутые ледяной коркой, прислушиваюсь. Мимо дома пробежала легковая автомашина. Не они ли? Нет, мимо.

В комнате тихо. На табурете - недокуренная папироса Преображенского. На столе - баян. Скоро ли руки хозяина опять переберут перламутровые клавиши? На стене висит гимнастерка с голубыми петлицами, на ней прикреплены два ордена Ленина, Золотая Звезда. На столе лежит нераспечатанное письмо. Все здесь ждет своего хозяина.

Начальник штаба принял экстренные меры для розыска экипажа. Он сообщил о случившемся командованию бригады, сделал запросы по другим аэродромам, выслал самолеты на поиски.

Прилетели комбриг Логинов и комиссар бригады Александров. Штаб военно-воздушных сил КВФ связался со всеми соседними аэродромами. Комиссар бригады высказал совершенно твердое убеждение: Преображенский найдется.

- Этот человек так просто не погибнет, - говорил Александров. - Моторы надежные, не должны сдать. Но, допустим, что моторы все-таки сдали. Где? Над нашей территорией или в расположении противника? И все равно я верю полковник придет!

В комнату вошел подполковник Тужилкин.

- Приняты все необходимые меры для розыска полковника, - сказал он. Истребительная и тяжелая авиация прочесывают все в районах предполагаемой вынужденной посадки.

Слова Тужилкина ободрили немного.

- А не могли они в сплошном тумане потерять ориентировку? - спросил Александров.

Никто не ответил ему.

Минули четвертые сутки, а от экипажа не было никаких вестей. Тогда вызвали летчика Ивана Ивановича Борзова. Спросили:

- Полеты на поиски связаны с большим риском. Будешь рисковать?

- Буду, - ответил Борзов.

- Придется летать и днем и ночью.

- Буду.

- Готов ли ты искать полковника на вражеской территории?

- Готов, - сказал Борзов. - Жизнь за него отдать могу.

Иван Иванович Борзов вылетел на поиски Преображенского. Вглядывался в каждую точку, в каждый кустик, в каждую мало-мальскую приметину. Поистине утюжил снег и землю. И каждый раз возвращался ни с чем. Самолет сиротливо ревел над болотами, то взмывал в небо, то опускался к сугробам и так же сиротливо и одиноко возвращался.

Где искать еще? В дело включились партизаны, бойцы Ленинградского фронта и лучшие летчики: Сергей Иванович Кузнецов, Алексей Пятков, подполковник Тужилкин.

Но все поиски были безрезультатны.

Комиссар полка Оганезов был тяжело болен. Он лежал в госпитале, но по лицам навещавших его друзей заметил: в полку произошло что-то неладное. С трудом поднимая голову, он все время спрашивал:

- Где же полковник? Почему ко мне не приходит Преображенский?

Комиссару отвечали:

- Полковник выполняет специальное задание.

Но Оганезова обмануть не так-то легко. Чувствовалось, что тревожится он все сильнее. Вероятно, этому способствовали и воспоминания. Когда-то Оганезов тяжело болел, и полковник Преображенский, чтобы спасти комиссара, улетел из полка, срочно привез необходимые лекарства. По существу, он спас жизнь Оганезову.

- хорошо знаю, - говорил комиссар, - наши летчики не возвращаются домой, не выполнив задания. Преображенский до конца будет верен долгу. Только где он? Не вернулся еще? Скажите же, где Преображенский?

Но кто мог ему ответить?

Минуло десять минут полета. Стрелок-радист Логинов передал радиограмму: "Иду курсом двести пятьдесят, на запад". И сразу же самолет попал в воздушную болтанку. Одновременно Преображенский почувствовал, что левый мотор перегревается, большой нагрузки явно не выдержит. Что делать? Возвращаться? Сбросить бомбы в болото?

Нет. Преображенский решил прибавить нагрузку на правый мотор и тем самым создать для левого двигателя такой режим, который обеспечит выполнение задания. Летчик был уверен, что правый мотор не подведет.

Самолет шел на высоте три тысячи метров. Видимость два километра.

Связь неожиданно оборвалась. Стрелок-радист Логинов пытался восстановить, но все было тщетно. Виктор Алексеев находился на своем месте внизу, возле хвостового пулемета,

Погода на маршруте резко менялась: то свинцовая гряда туманов преграждала путь самолету, то опять ползли густые облака. Преображенский пробил облачность, забрался чуть повыше. Но чем выше поднимался самолет, тем гуще и плотнее прижимались к крыльям облака. Холодный пот заливал лицо и глаза Преображенского.

Самолет глухо вибрировал, вздрагивал. В густых облаках экипаж чувствовал себя словно в наглухо задраенной железной кабине.

Потом небо очистилось. Блеснули звезды. Стало светлее. Штурман внимательно вглядывался в карту.

Сорок минут Преображенский шел уже точно установленным курсом. По времени скоро должны выйти на цель. Внезапно в правом моторе что-то хрустнуло, давление масла катастрофически упало.

- Товарищ командир, - - сказал, волнуясь, Хохлов, - мы находимся в шести минутах от цели. Что делать?

- Пойдем на цель. Дотянем, хотя и левый недодает обороты. Другого выхода у нас нет.

Преображенский убрал обороты. Самолет шел со снижением. Цель рядом, она уже хорошо видна, ее надо во что бы то ни стало уничтожить!