Нина Соротокина - Принцессы Романовы: царские племянницы

Москва пила неделю беспробудно. Государь был весел, и хотя дела государства требовали его участия, он находил время и для увеселения на ассамблеях, публичных маскарадах, балах, театральных представлениях и т. п. Не забыл государь и свою больную родственницу – царицу Прасковью Федоровну. Первый раз он приехал в Измайлово по-семейному, соболезнуя болезни невестки, поговорил пристойно, расспросил о новостях, пожелал доброго здравия, а второй раз явился уже для пирования со свитой. Прасковья Федоровна, несмотря на болезнь, составила обществу компанию. Это было приятно царю. Он всегда обходится с ней ласково, видно, Прасковья Федоровна во все время долгих их отношений умела угодить царю. Она поддерживала его во всех начинаниях. Кроме того, у нее был легкой характер, она ценила шутку, не было в ней боярской угрюмости и подобострастия. И хоть она не отказывала себе в удовольствии придерживаться старых обычаев и превратила дворец свой в странноприимный дом, который Петр за глаза называл прибежищем уродов, юродов и ханжей, он явно угадывал в ее поведении что-то новое, западное, европейское. Кто поймет старые русские обычаи? Самозванцу Дмитрию бояре не простили, что он ел телятину, пел и любил танцы. Смеяться тоже считалось зазорным. А в доме Прасковьи Федоровны при всем боголепии царил легкий дух.

И свет-Катюшку царь любил. Несмотря на тучность, она отплясывала без всякого стеснения. Царь давал ей советы: чтоб похудеть и в порядок себя привести, надо меньше спать и поменьше есть. Екатерина Ивановна свято поверила словам Петра, назначила себе строгий пост, но натура брала свое. Кому суждено быть тучным – так тому и быть.

Меж тем в Сенате шел разбор свары между Шафировым и Меншиковым. Последний от волнения даже слег. Ясное дело, что виноваты были оба, но царь решил дело в пользу Меншикова. Тем не менее следствие по одному из его дел не было закрыто. Как обычно, за Меншикова заступилась Екатерина, на что Петр ей сказал в сердцах: «Меншиков в беззаконии зачат, во гресех родила мать его, и в плутовстве скончает живот свой, и если он не исправится, то быть ему без головы».

Дело Меншикова-Шафирова было кончено 14 февраля 1723 года, и тут же была назначена казнь министра и вице-канцлера барона Шафирова. К действу приступили в 7 часов утра при огромном стечении народа. Шафирова привезли к эшафоту в простых санях, тут же был прочитан приговор с перечислением его злодеяний. Огласили приговор – смертная казнь с отсечением головы. Приготовление к казни было очень тщательным. Несчастного раздели, сняли парик, уложили голову на плаху. Палач поднял топор и опустил его с аханьем… Но не на плаху, а подле. Шафирову оставили жизнь. Попугали, постращали, потом доктор пустил кровь во избежание шока от пережитого потрясения, и поехал наш барон в ссылку в дальние края. Конечно, герцогиня Екатерина Ивановна видела все действо и вместе со всеми порадовалась бескровному концу. Она не была жестокой. Кто ей Шафиров – никто, но помилование – это всегда приятно и празднично.

Петр окончил московские дела и отбыл в Петербург. За ним, как водится, потянулись все прочие. Прасковья Федоровна с дочерьми, несмотря на хворь, тоже решила перебраться в Северную столицу. По распоряжению государя к измайловскому дворцу были поданы подводы и, не дожидаясь весенней распутицы, семья тронулась в дорогу. С трудом добрались до Великого Новгорода, а там решили передохнуть. Кроме того, в дороге расхворалась младшая дочь княжна Прасковья, и маменька срочно пишет письмо в Петербург благодетельнице Екатерине: «Пожалуй, государыня моя невестушка и матушка, прикажи уведомить нас о общем здравии В. И. В. – чего от сердца слышать желаем; при сем Вашему Величеству доношу: дочь моя, царевна Прасковья, гораздо больна, и я прошу у Вашего Величества – пожалуй, государыня моя невестушка и матушка, прикажи прислать к нам доктора или лекаря с лекарством; признаваем в ней болезнь лихорадку с горячкою». На следующий день, 5 апреля, Прасковья Федоровна послала царской фамилии поздравление с днем рождения императрицы.

Екатерина Алексеевна любезно ответила на поздравления и тут же выслала доктора. Болезнь отступила. Петр также выказал заботливость о семье покойного брата и послал в Новгород струг, чтобы можно было продолжить путешествие водой со всеми удобствами. В мае были уже на месте. Семья разместилась в собственном доме на Васильевском острове.

Екатерина Ивановна надеялась в столице получить новости о своем супруге и узнать, наконец, когда он приедет в Россию. Пока слухи о правлении герцога были неутешительными. Говорили верные люди, что если Карл Леопольд не угомонится в своих неправых деяниях и не выкажет покорности, то Римский император (австрийский двор) намерен передать управление Мекленбургом брату его – Христиану-Людвигу.

Екатерина Ивановна была уверена, что царь поможет ее мужу выпутаться из сложной ситуации, как уже не раз бывало. Но для этого надобно, чтобы герцог приехал в Петербург. По просьбе Екатерины Ивановны и самой Прасковьи Федоровны, которая принимала горячее участие в делах дочери, Петр еще раз предпринял попытку вызвать в Россию герцога Мекленбургского. Но никакие уговоры не помогли. Карл Леопольд был занят делами недавно раскрытого заговора, он жаждал справедливости и уже дал приказ отрубить голову своему тайному советнику Вольфрату. Реален ли был этот заговор или он явился порождением нездоровых фантазий Карла Леопольда, сказать трудно.

Не хочешь ехать – тебе же хуже. Видимо, так думала Екатерина Ивановна, погружаясь в вихрь столичных праздников и развлечений. А праздники следовали сплошной чередой. Петербургская светская жизнь была богаче, разнообразнее и представительнее, чем московская. Самые большие праздники были посвящены спуску кораблей. 26 мая 1723 года при огромном стечении народа на воду был торжественно спущен корабль «Михаил Архангел». Желая сделать Петру приятное, Прасковья Федоровна велела перенести себя на барку, чтобы, покачиваясь на волнах, лично поздравить императора. На барке рядом стояли обе дочери и внучка, но на «Михаила Архангела» отправилась одна Екатерина Ивановна. Дальше – вселенский пир и вселенская пьянка.

23 июля спускали на воду корабль «Крейсер», пышное действо повторилось во всех подробностях. В августе состоялось морское путешествие в Ревель и Ригу. Все семейство Прасковьи Федоровны было на корабле. Куда же без них? На этот раз Екатерине Ивановне было не до веселья. Матери стало плохо. Все ее хвори, и «каменная и макротная», обострились из-за морской болезни. Екатерина не отходила от матери ни на шаг. Возвращение в Петербург не сулило отдыха, потому что всех ждало новое торжество – встречали ботик Петра, дедушку русского флота. Далее пир, каких не видел мир!