Теодор Вульфович - Обыкновенная биография

А «Обыкновенную биографию» Вульфовича можно продолжить по его записным книжкам.

Записная книжка 1944 года начинается стихотворением «Молодость», которое есть в тексте «Обыкновенной биографии». Далее два стихотворения, посвящённых девушкам, в которых влюблялся:

Дни, недели пройдут, и забуду, быть может,Я о вас, как о многих уже забывал.Безысходная грусть меня снова встревожит,И пойдёт плот любви искать новый причал.

Все причалы мелки, а мне гавань бы надо,Гавань, полную шума и плеска бурь.Вы однажды сказали: «Я жизни не рада».Справедливо, коль в ней генеральская дурь.

Симочка, Симочка, милая де-вуш-ка,Что это значит, ты мне объясни,Разве могу я влюбиться, да где уж там.Осенью сердце попробуй-ка вывесни.

Слякоть и дождь на душе и на улице,Ну-ка попробуй, сердце встревожь.Разве в такого Симочка влюбится?Значит, романа не будет, ну что ж.

Уж больно я часто её вспоминаю,Простую, задорную, милую-милую.День не прошёл ещё, я уж скучаю,Скоро ль увижу дивчину вербивую.

С ней вечера пролетают мгновением,Только стемнело и вот уж светает.Это хорошее чувство волнения,Кажется, словом любовь называется.

Это очевидно — стихи наивные, несовершенные, но также очевидно, что молодой человек, ведя тяжёлую, полную опасностей жизнь, выполняя свой гражданский долг, жил и в юношеских мечтах о любви.

13.1.45.

Марш и бессонница. Машина опять сломалась. Везёт, как утопленнику. Теперь на буксире. Приказ на прорыв.

13 января 1945 г.

Была Варфоломеевская ночь. Немцы начали наступать. Переполох поднялся дикий. Наши подтянули арт. К рассвету от немцев остались «рожки да ножки». Целые толпы пленных и колонны техники. Достал 2 бр. тр. (бронетранспортёра — Н. В.), у меня оставили 1 гусеничный.

Первая крупная схватка.

14.1.

Узнал о смерти Зорьки. Родной мой близкий друг, вот и тебя нет. Спи родной спокойно, я отомщу за тебя. КЛЯНУСЬ

Ночь с 16 на 17

Коньске

Радомский район

Очень хорошо провели несколько часов в хорошей комнате

Ночью стали выезжать, при выезде покалечили шевролет. Я поехал со своими на транспорте.

17.1

Весь день в погоне за заблудшими немцами, за машинами и деликатесами. Я достал хорошие машины ПАРАДЫЗ.

На марше убит А. Ив. Бабаев глупая, случайная смерть забрала лучшего моего бойца, замечательного парня, которого я очень любил.

Верх.,(старшина Верховой — Н.В.), Усика и Гришина отправил в Коньске за имуществом.

В конце 1945-го Вульфович получил отпуск, добирался (по его рассказам) до Москвы сложно. Весь отпуск провёл в Москве с родными, с друзьями.

Запись в книжке:

Вот и начался он 1946-й…

После нового года время отпуска полетело с быстротой невероятной. В театрах был очень мало, да как-то не тянуло.

У Вахтангова видел «Соломенную шляпку» и «Мадмуазель Нитуш», в т-ре Революции (Драм. т-р) «Весна в Москве», в МХАТе «Горячее сердце».

Ни разу не был на балете. Досадую ужасно…

…Везде принимали меня очень хорошо, и это было очень приятно, но у меня лично всегда чувствовалась какая-то неудовлетворённость.

Странно?! К девушкам меня почти совсем не тянуло.

Я не хотел распространяться о любви и взаимоотношениях серьёзно и всегда избегал эти скользкие места, переходя на шутливый тон.

11.1.46 г. посетил маму Зорьки Нерославского: «Мама Зорика Надежда Николаевна полюбила меня, и уверен, что теперь будет думать много обо мне. А в общем, там бывать мне очень и очень приятно и очень тяжело. А нервишки у меня, я чувствую, сдали здорово.

12.1.

Отца застал в ужасном состоянии…

Отпуск кончался в начале февраля: 3 февраля. Достал билет в международный вагон на завтра. Вечером с Аликом (Алик Лозоватский — родственник Теодора, тоже участник войны, уволенный из армии по ранению) закатились в коктейль-холл. А после к-х я зашёл к Нерославским.

4 февраля. В 14ºº поезд Москва-Брест тронулся. Провожал меня Алик Л. Часов в 6 утра прибыли в Брест. Я твёрдо решил заехать в Прагу…

… 8 февраля — 8ºº Прага. Вечером с Кветой и чешскими друзьями был в театре.

9-го вечером был на маскараде в обществе друзей Советского Союза с Кветой, она была очаровательна. Было довольно весело и по-приятельски.

10-го — Днём гулял с Кветой и серьёзно разговаривали. Дивлюсь её настойчивости и смелости. Не могу себе представить её в наших условиях. Мне кажется, что этот цветок там завянет. Но сказать ей „нет“ я не в силах.

12-го отъезд — „Долго я гулял с Кветочкой по перрону, а говорить ни о чём не могли. До свиданья, моя родная и любимая, сказать тебе „прощай“ я не в силах. О, как крепко, до боли я тебя целую, моя Золотая Прага. 17²² поезд Прага-Вена тронулся. Наверное, последний раз я вижу твоё дорогое лицо, Кветочка“.

13-го в Вене лёг в госпиталь, с высокой температурой поместили в изолятор с диагнозом — ангина. Несколько дней была высокая температура, „20-го первый раз температура нормальная“, и с переводом в обычную палату он получил возможность выходить в город.

Удивительные способности были у этого человека — Вульфовича Теодора — наряду с бесконечными встречами с друзьями, посещениями театров, дансингов (он очень любил танцевать и танцевал прекрасно), он успевал ещё читать!

Вот запись 20 и 21 февраля 45 г.: В изоляторе закончил читать „Записки Пиквикского клуба“ Диккенса и прочёл „Месс-Менд“ Мариетты Шагинян».

И постоянно думал о Квете, она в нём жила.

24 февраля такая запись: «День рождения КВЕТЫ. Приснилась мне моя маленькая девочка с необычайно красивым загаром тела, а весна кругом неописуемая по красоте, и всё так тихо и спокойно. Много было родных и знакомых, а я целовал её не стесняясь. И весело мне было и легко».

2 марта в кино «случайно встретился с Иосифом Нихамовским. У парня нет ноги. Скоро он едет домой. Очень долго разговаривал с ним и рассказывал о Москве».

3 марта «в кино смотрел Швейка, а потом опять долго был у Иосифа, и он читал мне свои стихи… он мне очень понравился».

8 марта «с Отей (Иосифом) РЕШИЛИ: провести время не зря и дать в Вене „гастроль“ культурную и весёлую».

Из устных рассказов Вульфовича (кстати, рассказчик Теодор был удивительный — рассказы его, живые, образные, запоминались, как впечатывались).