Константин Кунин - Магеллан

Но на самом деле все это было не так-то просто. Само определение широты можно было производить только лишь в ясную погоду; скорость движения судна определяли самым примитивным способом — по движению щепки, брошенной с носа корабля. Вполне положиться нельзя было и на компас. Магнитное склонение, только недавно открытое Колумбом, еще не было достаточно изучено. Все это делало определение долготы при помощи «потерянной широты» весьма приблизительным.

Существовало много и других способов, но большой точностью ни один из них не отличался. Естественно, что с того времени, как корабли стали уходить в океан, вопрос об определении долготы приобрел особое значение. Астроном и астролог Рюи Фалейро считался большим знатоком различных способов определения долготы. Современники утверждали даже, что он, занимаясь черной магией, заставляет какого-то демона служить себе и у него узнает «тайны долготы».

Астролог очень заинтересовался проектом моряка еще в Португалии. Понемногу он увлекся замыслом Магеллана и принял близкое участие в разработке проекта. Фалейро тоже был обижен королем Маноэлем и решил переехать в Испанию. Магеллан покинул родину раньше Фалейро. Они решили, что будут вести переговоры в Испании совместно.

Когда Магеллан очутился в Севилье, Диего Барбоса познакомил его с одним из трех руководителей «Casa de contratatione de las Indies» — фактором Хуаном де Аранда. Магеллан решил немедленно завязать сношения с этим влиятельным представителем учреждения, занимавшегося организацией заморских экспедиций, составлением карт, производством и улучшением мореходных инструментов. Начались переговоры.

Он изложил чиновнику «Casa» свой проект. Вкратце этот проект Магеллана и Фалейро состоял в следующем: исходя из господствовавших тогда представлений о величине земного шара, Магеллан и Фалейро полагали, что окружность нашей планеты по экватору равна двумстам одной тысяче стадий, или тридцати семи тысячам километров. На самом деле экваториальная окружность земли больше: она равна сорока тысячам километров, или двумстам шестнадцати тысячам стадий. Но во времена Магеллана цифра двести одна тысяча стадий считалась общепризнанной. Ее принимали крупнейшие кормчие того времени, и эта цифра обычно бралась в основу всех расчетов при заключении договоров между Испанией и Португалией. Лишь Христофор Колумб в 1492 году и Фернандо Колумб в 1524 году утверждали, что окружность земли по экватору равна ста шестидесяти трем тысячам стадий.

Далее Магеллан и Фалейро, в соответствии с господствовавшими тогда воззрениями, считали, что Азия тянется гораздо дальше на восток, чем это представляется теперь. Географы того времени чертили обычно берега Восточной Азии на месте Гавайских островов. Поэтому на их картах Тихий океан оказывался почти вдвое меньше, чем на самом деле, а Молуккские острова и другие архипелаги Юго-Восточной Азии гораздо ближе к Южной Америке, чем в действительности.

У Магеллана и Фалейро было на руках еще одно доказательство, подкреплявшее их позиции, — письма Франсиско Серрао, в которых он вдвое преувеличивал расстояние от Малакки до Молуккских островов.

Исходя из всего этого, Магеллан и Фалейро утверждали, что Молукки лежат под 136–138° восточной долготы, то есть к западу от разграничительной линии, и входят в испанскую половину земного шара. На самом деле разграничительная линия проходила в Восточной Азии и Тихом океане по 134° восточной долготы, а Молукки лежат под 127–129° восточной долготы, то есть в той половине земного шара, которая по Тордесильясскому соглашению была отдана Португалии.

Ошибка Магеллана и Фалейро может показаться очень грубой. Но следует иметь в виду, что их подсчеты были гораздо ближе к истине, чем, например, расчеты испанских географов того времени, которые обычно проводили разграничительную линию или через Малакку (99.5° восточной долготы) или через устье Ганга (86° восточной долготы).

Магеллан предлагал испанскому правительству добраться до Молуккских островов западным путем по проливу, проходящему в Южной Америке, то есть завершить работу Колумба, Веспуччи и де Солиса.

Магеллан брал на себя грандиозную задачу: в те времена западноевропейские моряки и ученые ничего не знали о громадном протяжении нашей планеты на запад, от устья Ла-Платы вплоть до Молуккских островов.

Хуан де Аранда прекрасно понимал, что предложение Магеллана и Фалейро сулит Испании неисчислимые выгоды. В самом деле, если экспедиция, которую они замышляют, сможет добраться западным путем до Молуккских островов, если удастся захватить острова пряностей, а потом доказать, что они находятся в испанской половине земного шара, — Испания станет монопольным поставщиком гвоздики и мускатного ореха, а португальский путь вокруг мыса Доброй Надежды захиреет точно так же, как после открытия португальцами морского пути в Индию начал хиреть египетско-венецианский торговый путь.

Но Аранда пока еще не очень доверял своим новым знакомцам. Как человек осторожный, он использовал знакомых бургосских купцов, торговавших в Лиссабоне и хорошо знавших капитанов дальнего плавания, чтобы получить более подробные сведения о португальских изгнанниках. Лишь получив от них благоприятные характеристики Магеллана и Фалейро, Хуан де Аранда начал действовать. Он написал письмо канцлеру Старой Кастилии, престарелому кардиналу Хименес де Сиснеросу. В письме этом он горячо рекомендовал канцлеру проект португальцев.

20 января 1518 года Магеллан и Фалейро отправились по совету Аранды в Вальядолид — местопребывание канцлера Старой Кастилии.

По дорогам Испании шалили в то время многочисленные разбойничьи шайки. Поэтому Магеллан и Фалейро присоединились к свите знатной дамы доньи Беатрисы де Пачеко, герцогини Аркос. Кавалькада тронулась в путь на рассвете. Португальцы привыкли к зеленым холмам и цветущим долинам своей родины. А здесь, как только путники покинули морское побережье, началось суровое и унылое нагорье. Кругом высились скалы и утесы, нигде не видно было деревца. Тропинка вилась по выжженной и угрюмой стране. Кое-где виднелись башни и стены, оставшиеся от мавританских войн. Изредка путники встречали стадо овец, охраняемое конными пастухами. Время от времени издалека слышались бубенцы, раздавалась протяжная песня, и из-за поворота появлялся караван вьючных мулов. Но караван исчезал в облаке пыли, и опять наступала тишина. Магеллану эта безмолвная и бесплодная страна напоминала выжженные холмы и горы Марокко.

Обычно португальцы ехали впереди и вполголоса обсуждали детали проекта. Когда путники поднялись на перевал Сиерра-де-Гвадаррама, сзади послышался топот коня. Покрытый пылью гонец догнал кавалькаду. Он привез письмо Хуана де Аранды. Фактор писал, что от канцлера получен ответ. Обоих португальцев призывали ко двору. Аранда их также уведомлял, что он догонит их в городе Мединадель-Кампо, чтобы вместе ехать в Вальядолид.