Константин Кунин - Магеллан

— Проект ваш занятен, — сказал король Маноэль. — Я не знал, что в моей столице еще живут подобные мечтатели. Но он не нов: мы потратили много сил и средств на поиски этого пролива и ничего не нашли. Наши испанские соседи тоже ничего не добились. Вернее всего — этого пролива вовсе не существует. Да к тому же нам, португальцам, он не очень нужен. У нас есть другой путь в Индию. Впрочем, вам, капитан, не пристало, по-моему, забивать себе и другим головы подобными бреднями, тем более, что на вас поступили жалобы. Утверждают, что вы, будучи в Марокко, совершили преступление.

Брезгливо оглядывая поношенную черную одежду моряка, король добавил:

— Сначала вам надо оправдаться в нарушении закона, а потом утруждать мое внимание несбыточными проектами. Вы же бездельничаете здесь, в Лиссабоне, на королевских хлебах и предаетесь мечтам, как мальчик.

Магеллан почтительно возразил:

— Я получаю лишь пенсию за старые боевые заслуги, ваше величество. Кстати, я прошу увеличить пенсию хотя бы на полдуката в месяц.

Этот моряк с самого начала не понравился Маноэлю. Летописец Баррош говорит, что король всегда ненавидел Магеллана. Он с нескрываемым недоброжелательством относился к этому упрямому и гордому горцу, выходцу из Траз-уж-Монтиш — области, где королевская власть все еще была непрочной, где крестьяне якшаются со своими сородичами за границей, а дворяне частенько поговаривают насчет объединения с соседней Испанской Галисией. Кроме того, короля раздражала наглость капитана, который не только настойчиво навязывал давно уже отвергнутый план, но еще требовал увеличения пенсии.

— Ваша пенсия не будет увеличена! — крикнул он. — Может быть, вы думаете, что вам поможет добиться этого ваша хромота? — спросил вдруг король. — Мне кажется, что ваша нога могла бы уже зажить, — добавил он усмехаясь.

Кровь бросилась в лицо Магеллану. Итак, эта клевета дошла сюда, в королевский дворец…

— Могу я рассчитывать, что ваше величество даст мне возможность служить под Вашими знаменами? — сдержанно спросил он.

— Нет, — ответил Маноэль. — Я не нуждаюсь в таких назойливых и алчных сумасбродах.

— Значит ли это, что вы, государь, совсем не нуждаетесь во мне? — проговорил капитан.

— Нисколько не нуждаюсь! — крикнул король так громко, что подслушивавшие у дверей придворные в испуге отшатнулись.

— Ваше величество, надеюсь, понимает, что для меня нет иного выхода, как предложить свою шпагу другому властелину? — сказал тихо Магеллан.

— Уверен, что вы не посмеете это сделать, — проговорил король и повернулся к своей собаке.

Моряк молча вышел из комнаты.

Капитан быстро шел по высоким залам, пышным приемным и длинным коридорам королевского замка. Слуги молча открывали перед ним двери, и часовые брали на караул, когда он проходил мимо.

Но слуги кланялись чересчур низко, часовые с излишней торопливостью отдавали ему честь алебардами. За всей этой почтительностью таилась насмешка.

Щеголи, жужжавшие в парадных комнатах лиссабонского замка, показывали дамам на невысокого, крепкого моряка в чистой, но сильно поношенной одежде и говорили вполголоса:

— Этот чернобородый загорелый моряк — Фернандо Магеллан. Он только что поссорился с королем Маноэлем и даже осмелился наговорить королю дерзостей.

Казалось, Магеллан не замечал всего этого. Не оглядываясь, быстрой, уверенной походкой он проходил в толпе придворных, торопясь к выходу. Только лицо его покраснело, и он не следил за собой, сильнее обычного припадая на раненую ногу.

Испанский путь

«…скоро я буду с тобой, если не португальским, то испанским путем, ибо течение дел ведет к тому».

Вскоре португалец Фернандо Магеллан покинул навсегда родную страну и 20 октября 1517 года прибыл в Севилью.

Узнав об отъезде Магеллана в Испанию, король Маноэль пришел в ярость. Он проклинал тот день, когда позволил оскорбленному моряку живым покинуть дворец. Теперь этот бунтовщик был далеко, и на его выдачу испанскими властями было мало надежд, — за Магелланом не числилось никаких преступлений, на которые можно было бы сослаться. Оставался кинжал наемного убийцы — старое и испытанное средство. Но это требовало времени, а Маноэль хотел отомстить сейчас же. Он начал с того, что послал в Траз-уж-Монтиш приказ разрушить герб над главной дверью дома Магелланов в Саброжа.

Герб Магеллана. Рисунок, хранящийся в португальском архиве Торре дель Томбо.

Перед отъездом Магеллан публично объявил, что меняет подданство, потому что обижен королем и не может оставаться на родине.

На самом деле причина отъезда Магеллана в Испанию гораздо глубже, чем обида на короля Маноэля. Ведь и раньше Маноэль и его вельможи не жаловали Магеллана почестями и наградами, и раньше взводили на него всякую клевету. Он жил в бедности и нужде — ничего из захватываемых в битвах сокровищ ему не доставалось. И все же он честно и храбро, не жалея жизни, служил своему королю. Но теперь, когда он увидел крушение своих надежд, когда он понял, что в Португалии не только нельзя осуществить плавания к Молуккским островам западным путем, но самая мысль об этом осмеяна королем, — ему ничего другого не оставалось, как покинуть страну, ставшую ему злой мачехой.

Португальские летописцы того времени, а вслед за ними многие позднейшие историки всячески стараются заклеймить поступок Магеллана. Летописец Баррош говорит прямо, что «демон, который всегда тайно побуждает людей совершать зло, подстроил так, что Магеллан поссорился с королем».

Однако отъезд Магеллана из Португалии и переход его на испанскую службу не представляли в те времена ничего необычайного. Переезд из одной страны в другую, переход на службу к другому государю происходили тогда довольно часто.

Большинство знаменитых мореплавателей тех дней по нескольку раз меняли отечество. Так, генуэзец Колумб служил в Португалии и Испании и пытался наняться к английскому и французскому королям. Хуан-Диас де Солис так часто менял подданство, что теперь ученые не могут даже установить, кем он был — португальцем или испанцем. Генуэзец Джованни Кабот жил в Венеции, потом переселился в Англию. Его сын Себастиан служил Англии, Испании, опять Англии, снова Испании и, наконец, опять Англии. Флорентиец Америго Веспуччи служил Испании, потом Португалии.

Даже такой ревностный служака, как Васко да Гама, поссорившись с королем Маноэлем, угрожал ему, что покинет Португалию и переселится в Испанию. В ответ на эту угрозу король Маноэль написал адмиралу Индии ласковое письмо и поспешил удовлетворить все его требования.