Марлена Зимна - Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю

В детстве и ранней молодости поэт, по существу, мог быть человеком, отвергающим религию, что являлось одним из проявлений его жизненной активности. Это могло быть и результатом воспитания, ибо отец Высоцкого — профессиональный военный: хорошо известно, что это значило в то время.

О религиозности Высоцкого — уже как зрелого мужчины — указывает, однако, твердое намерение повенчаться в церкви с Оксаной — возлюбленной поэта. Трудно поверить в то, что он, не будучи верующим, решился на такой шаг. И уже окончательно исключает всякие сомнения недавно опубликованная фотография артиста во время его пребывания в США. Это было в 1979 году. На снимке четко видно, что у Высоцкого на шее висит крестик.

«Я ВСТАЛ ГОРОЙ ЗА ГОРЦЕВ…»

4 октября 1978 года Владимир Высоцкий выступил на республиканском телевидении в столице Чечни — Грозном.

Постановщики программы с его участием решили не подготавливать по этому случаю какую-то специальную сценографию, значительно экономя в средствах. Согласно их замыслу артист должен был выступать на фоне установленной за его плечами декоративной решетки. Когда Высоцкий пришел в студию и увидел приготовленное для него место, устремив взгляд на решетку, спросил: «А это что? Намек?». Действительно, опасность угодить за тюремную решетку преследовала его во все зрелые годы. Он представлял серьезную угрозу для властей. Но поэта не осмеливались арестовать (хоть и многократно намеревались сделать это) только благодаря небывалой популярности. Для миллионов жителей СССР он был таким авторитетом, что каждый из них мог бы выполнить его волю, если бы только Высоцкий пожелал что-нибудь. Одна из поклонниц Высоцкого призналась журналистам: «Он много для нас значил, и если бы только на каком-то из своих концертов сказал, что мы должны приехать в тот или иной город, бороться с властями или строить баррикады, сделали бы это, не моргнув глазом. Он имел необычайную, прямо гипнотическую силу воздействия на людей. Но он был поэтом и не хотел уничтожать и крушить, а хотел творить». Творческой смелости Высоцкого и ее потенциальных последствий боялись даже его самые близкие. Вот пример тому. В 1979 году поэт с большой болью принял известие о советской интервенции в Афганистане. Писала об этом Марина Влади, рассказал о реакции Высоцкого на эти события Михаил Шемякин. Подтвердил и Валерий Янклович: «Когда он узнал о вторжении наших войск в Афганистан, просто сломался. Напился. И все время повторял: «Это невозможно!». Мы все сильно переживали это, нам было стыдно. Но Володя воспринял все как личную драму». Именно поэтому близкие поэта боялись, что если на каком-нибудь официальном или неофициальном выступлении он выскажется по данному поводу, власти могут ему этого не простить. Михаил Шемякин вспоминает: «Это было в Париже, такой домашний концерт. Володя спел песню. В ней речь шла о Папе Римском, о его путешествиях, про которые летчик говорит, что они небезопасны, а Папа отвечает:

Смелее! В облака,Брат мой, ведь я в сутане.А смерть — она покаЕще в Афганистане!

Марина, когда услышала это, сразу нахмурилась, и тут же стала уговаривать Володю вернуться домой».

В 1977 году Высоцкий написал песню, посвященную жителям Чечено-Ингушетии (сейчас это две отдельные республики — Чечня и Ингушетия. — Примеч. автора). Многие из них впервые услышали ее во время пребывания поэта в Грозном, в октябре 1978 года. Кроме официальных съемок на республиканском телевидение также были неофициальные встречи и концерты. Среди прочих — с актерами местного театра драмы, которые мечтали о том, чтобы пригласить к себе Высоцкого. Однако это прошло нелегко. Высоцкий приехал в Чечено-Ингушетию вместе с труппой Театра на Таганке. Гастроли длились несколько дней. Артист играл в спектаклях, но в Грозном проходили и встречи частного характера. Высоцкий очень уставал. Когда двое актеров из Грозного по окончании спектакля (скорее всего, после «Гамлета») подошли к нему с просьбой прийти на встречу с ними, поэт отказался, так как график его пребывания в их городе был весьма насыщенным. Тогда эти актеры решили направить к нему двух своих коллег — актрис этого же театра в Грозном. Замысел, что называется, попал в десятку. Им (хоть просили они о том же, что и их предшественники) Высоцкий не отказал.

Встреча состоялась. Высоцкий пришел на нее без гитары и спел только одну песню. Песню, которая отражала судьбу чеченского народа и его трагическую историю. Один из актеров грозненского театра драмы, присутствовавший на этой встрече, спустя годы вспоминал: «Когда Высоцкий окончил петь, наступила тишина. Прошла минута, другая, третья… не знаю, как он сам это выдержал. Уверен, только великий актер может выдержать такую паузу (О, длившуюся наверняка минут пять! А потом кто-то начал плакать, ибо был не в состоянии одерживать слезы. Потом заплакал кто-то еще, потом следующий, слезы были у всех на глазах, все были просто потрясены. Мы подарили Высоцкому папаху. Он надел ее. Жаль, что никто этого не сфотографировал. Это была бы очень ценная фотография! Высоцкий с папахой на голове».

Надо признать, что впечатления, похожие на вышеописанные, испытывали многие слушатели Высоцкого. Его поэтические образы, прекрасные метафоры, утонченный юмор — все это пробуждало огромный интерес у слушателей, а позже — читателей. Одна из знакомых Высоцкого — киновед Наталия Моргунова утверждает: «Как поэт Высоцкий попадает сразу в сердце, а в сознание — если вчитываешься в его стихи. Когда я вчитываюсь в каждое его слово, то не перестаю восхищаться замечательными поэтическими картинами, образами. Кто еще мог бы так написать: «Мы вращаем Землю»? О том, как наши войска в сорок первом отступали, а потом перешли в контрнаступление, и как Земля катилась на Восток, а потом командир батальона повернул ее обратно к Западу «от Урала оттолкнувшись ногой». Кони привередливые… До этого были кони и вороные, и ласковые, и норовистые, и всякие разные, но привередливые… Его поэтические образы — это явление, и можно об этом говорить с восхищением и удивлением без конца. А «Баллада о любви»… О влюбленных, которые встречаются на «узких перекрестках планеты». Чудесно почти все, что он написал рядом с Мариной Влади, — это большой этап его жизни. Помню, как мы были вместе в Латвии. Отдыхали. Скромные, простые. Я считаю Высоцкого малоразговорчивым человеком, замкнутым в себе. Тогда он тоже молчал. Ни с кем не разговаривал, не пел. Пел только для Марины. Был поглощен Мариной. Временами, когда они вместе где-то сидели, он опирался своим подбородком о ее плечо, и так они замирали, размышляя о чем-то для них важном и значительном. Это было так трогательно. Ходили они тоже всегда вместе, держась за руки. Мне даже хотелось верить в то, что жизнь прекрасна, если что-то такое происходит…».