В Крылов - Александр Федорович Можайский

Лошади переходят на спокойную рысь, скорость уменьшается, змей снижается. Парень отпускает веревку, и вот уже снова твердая земля под ногами Можайского. Полет завершен - шаг огромной важности сделан.

Полет на змее убедил Можайского, что неподвижное крыло способно создать настолько большую подъемную силу, чтобы поднять человека. А если это так, то можно построить и воздухолетательный снаряд.

Никто не отважился повторить смелый опыт Можайского, никто не рискнул подняться на змее. Лет через десять француз Майо вместо себя поднял на змее мешок с песком, весом равный человеку.

Полет на змее показал, что летательный аппарат может быть устойчив в воздухе. Но каким закономерностям подчинена устойчивость, на основании единичного полета сказать трудно. Вот почему, совершив полет, Можайский с новой энергией взялся за свои летающие модели. Только систематические опыты с летающими моделями позволят осветить множество вопросов, чтобы затем можно перейти к проектированию самолета.

Если вместо веревки, которая тянула змея, создать силу тяги при помощи двигателя и винта, то крылатый воздухолетательный снаряд должен летать. Какую же форму придать винтам и в каком месте аппарата их расположить? Ответ могло дать испытание летающих моделей. Эти испытания помогут найти, где расположить центр тяжести, чтобы полет был устойчив. Надо добиться, чтобы летающая модель сама отрывалась от земли и благополучно приземлялась бы. Иными словами, ей надо создать надежные взлетно-посадочные приспособления.

Вопросы один за другим вставали перед Можайским. Ободренный своим первым успехом, Александр Федорович брался за их разрешение.

Непроторенной дорогой

С началом осени 1876 года Можайский собрался покинуть гостеприимный юг и перебраться в Петербург.

Время было тревожное. На Балканах - сначала в Герцеговине, потом в Боснии, позже, весной 1876 года в Болгарии, вспыхивали восстания христианского населения против турецкого владычества.

Турецкие войска жестоко расправлялись с непокорными славянами, которые хотели объединить южнославянские народы под главенством России. Борьба славянских народов за свою национальную независимость находила горячий отклик в передовых кругах России. Зверские расправы, которые чинили турецкие войска, вызывали протест в русской общественности. Ожидали, что Россия вмешается в балканские дела.

Эти настроения переживал и Можайский, и они вызывали у него свои мысли.

Он знал, что со времени окончания Крымской войны порядки в русской армии сильно изменились. Появились новые пушки, вместо кремневых ружей нарезные винтовки. А сколько изобретателей работало над тем, чтобы технически совершенней оснастить русскую армию! И он, Можайский, мог внести свой вклад в это общее дело. Его будущее изобретение - летательный аппарат - сможет быть полезен как новое, совершенное орудие в предстоящей войне.

Самолет легко преодолеет расстояние и может появиться в тылу противника, на неприятельских коммуникациях. Самолет может перебросить людей, его можно нагрузить боеприпасами, оружием.

Период размышлений, расчетов, опытов был завершен. Настала пора действовать - ознакомить научную общественность со своими замыслами, обнародовать свои опыты, заинтересовать военных специалистов проектом летательного аппарата.

За плечами пятьдесят прожитых лет, - и сколько времени, сил отдано будущему изобретению. Пора осуществить заветное желание - создать самолет.

В Каменец-Подольской губернии еще совсем не чувствовалась осень, стояли прекрасные теплые дни, когда Можайский собрался в столицу, в Петербург.

В Петербурге Александр Федорович поселился в большом пятиэтажном доме Туликова на углу Невского и Литейного проспектов. Как и другие соседние дома, этот дом сохранился и в наше время. Но трудно было бы узнать их теперь, как и сам Невский проспект. Большие керосиновые фонари торчали на длинных столбах посередине улицы. Внутри домов люди довольствовались керосиновым освещением. Две узкие проезжие полосы были замощены деревянными шестигранными шашками - торцами, остальная часть проспекта вымощена булыжником. Низенькие чугунные тумбы отделяли тротуар от проезжей части. Семьдесят лет тому назад не существовало ни автомобилей, ни велосипедов, ни трамваев, ни троллейбусов. По Невскому сновали лишь извозчичьи пролетки, и маленький вагончик однопутной конки не спеша везла пара лошадей. Этим новшеством столица обогатилась лишь за год до приезда Можайского. Внутри вагончика ехало мало пассажиров, большинство сидело на скамейках на крыше, несмотря на осеннюю хмурую погоду. Но проезд на крыше - империале стоил дешевле, чем внутри вагончика.

Можайский с интересом присматривался к городу, от которого отвык за последние годы. Здесь придется жить, работать, бороться. Никогда еще новое не побеждало без борьбы. Правоту своих идей следовало доказать фактами. Можайский знал, что его идеи верны. Они были проверены на построенных им, хорошо летавших, моделях. Значит, прежде всего надо показать ученым, военным специалистам, морякам свои летающие модели.

В манеже, где теперь помещается Зимний стадион, а в те годы богачи обучались верховой езде, обычно устраивали разные выставки, которые охотно посещала петербургская знать. В большом, длинном зале манежа удобно показать полет модели.

В один осенний день 1876 года здание манежа заполнила иная публика. Сюда пришли те, кто работал над созданием и развитием отечественного воздухоплавания; кто интересовался вопросами авиации, кто искренно верил в безграничность творческого гения человека,

На песке манежа был установлен длинный стол. Можайский бережно опустил на него свою модель - лодочку с двумя большими прямоугольными в плане крыльями. При помощи нескольких тонких и длинных стержней к лодочке прикреплялись четыре небольших колеса. В носовой части лодочки был укреплен четырехлопастный винт. Два других винта, поменьше, расположились в прорезях крыльев. За кормой аппарата находились рули - вертикальный и горизонтальный. Все части современного самолета были намечены в хрупкой вещице, стоявшей на столе под внимательными взглядами обступивших ее зрителей.

Разумеется, на маленькой модели нельзя было установить паровую машину. Ее заменяла пружина. Скрученная, она служила двигателем.

Можайский завел пружину и, придерживая ключ, попросил собравшихся отойти от стола. Затем он отпустил модель. Она легко тронулась с места, побежала по столу, достигла края и взлетела. Сотни глаз, не отрываясь, следили за полетом летающей модели. Первый полет летательного аппарата! В огромном пролете манежа стало тихо-тихо. Только жужжание пропеллера прерывало эту напряженную тишину. Модель поднималась все выше и выше. Вот она летит на уровне человеческого роста. Летит быстро, устойчиво. Но завод пружины кончается, и модель начинает планировать. Коснувшись колесами укатанного песка манежа, модель немного пробежала и остановилась.