Матвей Песковский - Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность

Все это было разъяснено в свое время бароном Корфом в периодической печати, в статьях «Об инспекции народных училищ» и «Учительские съезды», которые и вошли в книгу его «Наше школьное дело». Заглянув в эти статьи, полные жизненного интереса и значения вплоть до наших дней, каждый легко может убедиться, что еще задолго до баллотировочного эпизода барон Корф совершенно ясно понимал критическое положение своей земской деятельности по народному образованию. Хотя первоначальное «Положение о народных училищах» и оставалось неотмененным, но уже недоставало, так сказать, физического места для проявления земской деятельности барона Корфа в фактически существовавших прежде ее размерах. В деле, самостоятельно созданном, направляемом и руководимом, ему приходилось смотреть из чужих рук, занять положение зависимое, подневольное, быть в роли опекаемого, испрашивать разрешений.

И если бы не случилось такой метаморфозы, гидра темной силы Александровского уезда никогда не рискнула бы взять под сомнение дело народного образования, не стала бы чернить это дело в связи с бароном Корфом. По своей безупречной честности, по своей энергии и умственному превосходству, по тому громадному влиянию, которое более и более завоевывал себе барон Корф, он с первых дней своей общественной деятельности был глубоко ненавистен для местной темной силы. Не занимая никаких платных должностей по земству, служа ему, что называется, своею головою, он вместе с тем уничтожал в самом зародыше малейшее поползновение с чьей бы то ни было стороны к обращению земства в «общественный пирог». А такими именно поползновениями и была проникнута «гидра». Но барон Корф был неуязвим, пока оставался под защитою «Положения» 14 июля 1864 года в отношении народного образования. И как только «Положение» не в состоянии уже было более ограждать именно дела рук барона Корфа, на него и набросилась темная сила, увлекшая своим течением людей индифферентных и малодушных. И хотя он одержал полную и блистательную победу в общем результате выборов в земские гласные, тем не менее, ясно было, что в руках его противников остается самое сильное орудие против него – самоуправное ломанье и коверканье созданного им дела народного образования, чего они не смели делать раньше, но в чем он теперь не властен был уже помешать им, так как не его уже просвещенный авторитет, а санкция и усмотрение народного инспектора будут руководить делом. Оберегая судьбу дорогого ему дела, он отказался от него и тем действительно спас его. Как удостоверяет Д. Т. Гнедин в своих «Воспоминаниях», «весь порядок, заведенный Корфом, поддерживался на том лишь основании, что, дескать, мы и без Корфа справимся. Действительно, по народному образованию земство не только не уменьшало ассигновки, но даже прибавляло». Но не то, конечно, было бы, если бы барон Корф оставался при деле. Значит, отказ барона Корфа, выход его из земства есть своего рода самоотвержение и заслуживает высокого одобрения.

Таковы действительные причины переезда барона Корфа за границу, в Женеву, в октябре 1872 года, где он и прожил около 8 лет, с кратковременными приездами в Россию. Так оборвалась беспримерно блестящая и производительная деятельность этого великого и даровитого общественного работника на пользу общерусского народного образования. Тяжел и мучителен был этот перерыв для барона Корфа не только в смысле устранения от общественной деятельности, которой так жаждала его энергичная, широко одаренная натура, но даже и в смысле потери под ногами русской почвы, так как он был «почвенником» самой «чистой воды» и высокой пробы. Вот что говорит он, например, о себе в своих «Посмертных записках»:

«Сознаюсь, что тосковал я за украинскими степями не только в Петербурге, отталкивающем и однообразием природы, и климатом, и еще кое-чем, но из Женевы, где, стоя на берегу живописнейшего озера, не мог я не признавать того, что куда же равняться с такою красавицею моей унылой и часто неприглядной южнорусской степи, но родная мне эта последняя, и не променяю ее ни на лазуревую воду Роны, ни на позолоченные заходящим солнцем снежные вершины».

Чтобы заглушить эту естественную тоску по родине, барон Н. А. Корф с необычайною энергией принялся за перо на пользу излюбленного им школьного дела. Как видно из письма его к X. Д. Алчевской от 8 мая 1873 года, за шесть с половиной месяцев пребывания в Женеве он написал три статьи для «Вестника Европы», три статьи для «Народной школы», семь статей для «Недели» и 18 «Писем на родину» в «С. – Петербургские ведомости». Все это в общей сложности составляет более 20 печатных листов, всецело посвященных России и русскому школьному делу, так сильно нуждавшемуся в просвещенном руководстве и так кстати продолжавшему получать его от барона Корфа, оказавшегося «волею судеб» не у дел.

Живо отзываясь по поводу практического хода русского школьного дела и движения законодательства по этому предмету, барон Корф занялся вместе с тем и систематическим ознакомлением русской публики, путем публикаций в печати, с современным состоянием народного образования за границей. Дельные, страстные, блестящие статьи его по этому предмету были впоследствии собраны им, несколько переработаны применительно к педагогическому отделу Всемирной парижской выставки 1878 года и изданы в 1879 году отдельной брошюрою под заглавием «Итоги народного образования в европейских государствах». Нужно заметить при этом, что барон Корф еще раньше посетил венскую Всемирную выставку, происходившую в 1873 году, и подробно описал ее в свое время в «Вестнике Европы». Рассматривая педагогический отдел парижской выставки 1878 года, он оценивает его по сравнению с соответствующими отделами на прежних выставках, начиная со второй парижской, в 1867 году, на которой впервые состоялась попытка организовать международное педагогическое состязание. Ввиду этого «Итоги народного образования», представляя объемистую брошюру, плотно напечатанную, дают очень яркую и выразительную картину положения, хода и условий деятельности народного образования не только в одной Европе, но на всем белом свете, до Австралии и Сандвичевых островов включительно. В этом отношении вышеназванная брошюра имеет незаменимое значение в нашей школьной литературе.

Именно потому, что барон Корф документально знал все, что касается дела народного образования, и отчетливо понимал отсталость России в этом отношении по сравнению с другими народами и странами, он с такою страстью относился к этому делу первостепенной государственной важности, беззаветно и безраздельно отдавался ему и писал о нем не иначе как соком своих нервов…