Наполеон: биография - Эндрю Робертс
Наполеон – Шапталю
Позднее говорили, что Наполеон, явившийся 26 марта 1796 года в штаб Итальянской армии в Ницце, не был никому известен и что командиры дивизий при первой встрече его невзлюбили, поскольку он (как язвил современник) «завоевал репутацию, громя бунтовщиков на улицах, а командный пост получил на брачном ложе»{246}. На самом деле он лишь два года назад командовал артиллерией той же Итальянской армии, был многим известен своим успехом в Тулоне и подготовил для Топографического бюро не менее трех подробных рапортов о том, как выиграть кампанию в Италии. Конечно, сначала назначение Наполеона в обход более опытных командиров вызвало некоторое раздражение, но его офицеры прекрасно знали, кто он такой.
Под началом Наполеона служило пятеро командиров дивизий. Старший из них, Жан Серюрье, провел на военной службе уже 34 года. Он принимал участие еще в Семилетней войне. Когда началась революция, Серюрье подумывал об отставке, но остался в армии и в декабре 1794 года стал дивизионным генералом. 38-летний Пьер Ожеро был высоким, чванливым, грубоватым человеком. Ожеро – бывшего наемника, торговца часами и учителя танцев – прозвали «сыном народа» и «благородным разбойником». Он убил двоих противников на дуэли и кавалерийского офицера в драке, а в Лиссабоне избежал встречи с палачами инквизиции лишь благодаря усилиям своей отважной жены-гречанки. Андре Массена (также 38-летний) в возрасте тринадцати лет стал юнгой на корабле, но в 1775 году вступил в армию, дослужился до прапорщика и в канун революции вышел в отставку. Массена стал контрабандистом и торговал в Антибе фруктами. Вступив в 1791 году в Национальную гвардию, он сделал быструю карьеру. Заслуги Массена при осаде Тулона принесли ему чин дивизионного генерала Итальянской армии, в которой он беспорочно служил с 1795 года. Амеде Лагарп был 32-летним швейцарцем с пышными усами. Жан-Батист Менье сражался в Германской армии, но в середине апреля Наполеон доложил Директории, что тот «некомпетентен и не годится командовать и батальоном в кампанию настолько маневренную, как нынешняя»{247}. Все пятеро были опытные воины, тогда как Наполеон еще не командовал формированием крупнее пехотного батальона. Этих людей было трудно удивить, тем более воодушевить. Впоследствии Массена вспоминал:
Сначала они были о нем невысокого мнения. Его субтильность и худое лицо не преисполнили их симпатиями к нему. Портрет жены, который он вертел в руках и всем показывал, его юный возраст – все это навело их на мысль, что его назначение явилось результатом интриги, но через мгновение после того, как он примерил генеральскую шляпу, он будто подрос на два фута. Он расспросил нас о позиции наших дивизий, их снаряжении, духе и численности каждой части, отдал нам распоряжения и объявил, что на следующий день даст всем частям смотр, а еще через день они двинутся против врага и дадут битву{248}.
В последнем Массена ошибается (битв не было еще месяц), но верно передает энергичность, которой заражал Наполеон, его уверенность в себе, любовь к жене и всегда отличавшую его жажду знаний.
Во время первой встречи Наполеон указал командирам, что дорога Савона – Каркаре идет к трем долинам, а те ведут к богатым равнинам Ломбардии. Владевшее Пьемонтом Сардинское королевство, не принявшее революцию во Франции, с 1793 года находилось в состоянии войны с ней. Наполеон считал, что, отбросив австрийцев на восток и захватив крепость Чева, он сможет угрожать Турину, столице сардинцев, и так выведет их из войны. Для этого 40 000 французов пришлось бы драться с 60 000 австрийцев и сардинцев, но Наполеон заявил офицерам, что скорость и хитрость помогут ему перехватить инициативу. В основу его плана легли «Принципы горной войны» (Principes de la guerre des montagnes, 1775) Пьера-Жозефа де Бурсе и план кампании 1745 года в Пьемонте, от которого отказался Людовик XV и в котором особенное внимание также уделялось взятию крепости Чева. Бурсе указывал на необходимость четкого планирования, сосредоточения собственных сил и средств и умения сбить противника с толку. Наполеон действовал буквально по учебнику – и его кампании суждено было войти в учебники.
Италия, с точки зрения Директории, представляла собой второстепенный театр военных действий. Правительство сосредоточило силы и средства на западе и юге Германии, где в июне 1796 года начали наступление две крупные республиканские армии (Рейнско-Мозельская Жана Моро и Самбро-Маасская Жана-Батиста Журдана). Они добились некоторого успеха, но грозный австрийский полководец эрцгерцог Карл, младший брат императора Франца, умело вел войну и в августе разбил Журдана при Амберге, а в сентябре – при Вюрцбурге. Затем Карл занялся Моро, в октябре нанес ему поражение при Эммендингене, а после этого отогнал обе французские армии за Рейн. В итоге Наполеону на поход выделили всего 40 000 франков (менее его годового жалованья){249}. Согласно одному свидетельству (возможно, недостоверному), Наполеон, чтобы из Парижа добраться с адъютантами в Ниццу, продал свою саблю с серебряной отделкой и отправил Жюно играть на вырученные деньги{250}.
Приехав в Ниццу, Наполеон нашел армию в состоянии, исключавшем всякую возможность выступить в поход. Было холодно, но у солдат не было шинелей. Мяса им не выдавали уже три месяца, хлебом снабжали лишь время от времени. Пушки везли на мулах, поскольку все упряжные лошади пали от голода. Целые батальоны не имели ни кожаной, ни даже деревянной обуви. Солдаты носили сделанные из чего попало мундиры, нередко снятые с покойников. О принадлежности к армии некоторых подчиненных Наполеона можно было судить лишь по их патронным сумам казенного образца. У многих ружей не хватало штыков. Военным не платили месяцами, что порождало ропот и разговоры о бунте{251}. Свирепствовала лихорадка: за двадцать дней умерло не менее шестисот солдат 21-й полубригады[26]. Англичанка Марианна Старк, жившая во Флоренции, точно описала «отчаянное положение» французской армии перед прибытием Наполеона: «Полнейшее отсутствие необходимого, заразная лихорадка – естественное следствие голода… [Армия] удручена и ослаблена болезнями, нуждалась в лошадях, пушках, почти всех остальных орудиях войны»{252}.
Наполеон в ответ на «отчаянное положение» армии сместил с должности Менье и поручил главному квартирмейстеру Шове радикально реорганизовать комиссариат, в том числе чтобы (как он объяснил 28 марта Директории) «припугнуть подрядчиков, много награбивших и имеющих кредит»{253}. Наполеон также приказал гражданину Фэпу, французскому послу в Генуе, занять там у финансистов-евреев («не привлекая внимания») 3 млн франков, а также отозвал кавалерию с зимних пастбищ в долине Роны. В течение двух дней после приезда в Ниццу Наполеон раскассировал взбунтовавшийся 3-й батальон 209-й полубригады, уволил офицеров и сержантов 3-го батальона, а рядовых группами по пять человек распределил по другим подразделениям. Наполеон считал необходимым применять ко всем одни и те же правила. Он понимал, что «если предоставить кому-либо привилегии, все равно кому, то ни один человек не подчинится приказу выступать»{254}. 8 апреля он доложил Директории, что пришлось наказать солдат за контрреволюционные песни и отдать под трибунал двух офицеров за крики «Да здравствует король!»{255}.
Командиры дивизий немедленно оценили умение Наполеона упорно работать. Подчиненным не удавалось более бросать начатое дело. Штаб в Ницце, уже четыре года бездействовавший, неожиданно почувствовал на себе энергию Наполеона. За девять месяцев с момента своего приезда до конца 1796 года он отправил более восьмисот писем и депеш, касающихся буквально всего: от того, где во время парада должны находиться барабанщики, до ситуаций, в которых надлежало исполнять «Марсельезу». Первым из генералов Наполеону покорился Ожеро, за ним последовал Массена. «Ну и нагнал же на меня страху этот мелкий сукин сын генерал!» – признается позже Ожеро Массена{256}.
Наполеон решил извлечь максимальную пользу из своей «политической» репутации. 29 марта в приказе по войскам он объявил, что солдаты «найдут в нем товарища с полной поддержкой правительства, гордящегося уважением патриотов
