Записки изыскателя - Николай Иванович Кутузов
Вечером собирались в палатку, наскоро ужинали, валились на нары и засыпали мертвым сном.
На участок приехало начальство, проверяющее готовность проезда. На нартах, в которые запряжены собачьи упряжки, сидели колоссальные фигуры, с ног до головы закутанные в меха. Это были представители треста, дорожного и автотранспортного управлений. Они осмотрели проезд на перевале, поинтересовались, как идут дела на остальном участке, поговорили с людьми и перед отъездом сказали, что сегодня шестьдесят три градуса мороза и работы можно не производить, если… если рабочие будут мерзнуть.
Но товарищи работали с большим подъемом. Бригады соревновались между собой за быстрейшее окончание своих участков. О том, что сегодня из-за мороза можно не работать, никто даже и слышать не хотел.
А мороз был силен. Каждый человек был окутан облаком пара; одежда покрылась толстым слоем инея; костры, разведенные для обогрева, мерцали в каком-то мареве, но греющихся возле них бывало меньше, чем в более теплые дни.
…Приглушенно визжит пила, врезаясь в смолистое тело вековой лиственницы. Затем несколько ударов топора, и, чуть дрогнув, таежный гигант медленно начинает падать, задевая вершинами соседние деревья и сбивая с них снежный наряд.
На мосты нужен лес, и пилы все визжат и визжат, и то там, то здесь падают деревья.
Во время работы мороз переносился сравнительно легко, но ночью в палатке холодно. Раскаленные печи мало согревают, и утомленный народ спит не раздеваясь.
И так день за днем, пока проезд в основном не был пробит.
Промчавшийся фельдъегерь предупредил нас, что колонна тракторов уже в пути и подойдет к перевалу через два-три дня. Я был спокоен. На перевале работы заканчивались, все было в порядке. Сегодня проезд будет готов, и оставшееся время мы сможем использовать на улучшение проезда в отдельных тяжелых местах. Для их уточнения я решил еще раз пройти по всему участку и вышел на наезженную дорогу. После сковывающих ноги лыж так приятно идти по укатанному снегу. Дорога поднималась на перевал, на котором глухо ухали взрывы. Но вот вдали зазвенел колокольчик. Вскоре из-за поворота показались запряженные в легкие сани лошади, окутанные клубами пара, они быстро подкатили ко мне и остановились. Из саней, кряхтя, вылез знакомый инженер Антон Михайлович Кравченко. Где-то там, за перевалом, он тоже пробивал дорогу для тракторной колонны.
В санях полулежала еще какая-то фигура, закутанная в меха. Закурив, мы поговорили о делах, о проезде, о морозе, который последние дни очень донимал нас.
Фигура в санях стала подавать признаки жизни, шевелиться. Мой собеседник спохватился и представил мне свою сестру.
Из-под мехового капюшона на меня смотрели большие серые глаза, окаймленные пушистыми длинными, покрытыми инеем ресницами.
Маленькая, закутанная в меха девушка здесь, в тайге? Это было так неожиданно и почему-то приятно. Сразу стало как будто теплее и приветливее. Поболтав еще немного, мы попрощались и разъехались в разные стороны.
Я брел тихо, прислушиваясь к удаляющемуся звуку колокольчиков, а в сердце заползала какая-то тоска, смутная тревога.
В течение последующих двух дней в ожидании колонны мы улучшали проезд. К исходу второго дня приехал курьер с извещением, что колонна подходит к перевалу. Я срочно выехал ей навстречу, чтобы провести тракторы по своему участку.
Встретив колонну, я сел на головной трактор и показывал трактористу дорогу. Тысячелетиями молчавшую тайгу разбудили звуки десятков тракторных моторов.
Обходя несколько раз наш участок, я считал, что проезд мы сделали хороший и ровный, но во время движения выяснилось, что на нем много рытвин и ухабов. Трактор бросало во все стороны, мы то взбирались на какие-то кручи, то ныряли в глубокие, скрытые снегом ямы. Темнота мешала движению: фары бросали слишком слабый луч света, и он то упирался в землю перед собою, когда трактор проваливался в яму, то вонзался в небо, когда он выбирался из нее.
На перевале ревел ветер, мела сильная поземка, проезд заносился снегом, в котором трактор задыхался и начинал буксовать. Приходилось отцеплять сани и делать сложные и опасные маневры.
Но вот и вершина перевала! Следующие тракторные поезда поднялись на перевал значительно легче, а после всей колонны оставалась хорошая накатанная дорога, которую надо только защищать от заносов да кое-где заделать наиболее глубокие выбоины.
К середине ночи мы добрались до нашего лагеря. Там уже ожидало нас большое начальство, которое беспокоилось, смогут ли тракторы взять перевал. Но колонна прошла. После ужина и небольшого отдыха тронулись дальше.
И снова ночная тайга, снова трактор и все трудности первого рейса. Через четырнадцать часов колонна прибыла в поселок Мякит. Здесь была организована временная база для трактористов, и здесь кончался мой участок. Усталый донельзя, я пришел в свой дом-палатку, свалился на койку и заснул крепким сном. Еще одно задание было выполнено успешно.
Если мы, строители проезда, считали себя чуть ли не героями, что в столь короткий срок, в страшные морозы, в метровом снегу, в глухой и дикой тайге устроили тракторный путь, то кем же были трактористы, ведшие колонну?
Невозможно описать их героический труд. Это был подвиг!
С обмороженными лицами и руками, все время на ветру и холоде, на своих железных «конях», прикосновение к которым обнаженной рукой так же опасно, как и к раскаленному металлу, они круглые сутки вели свои тракторы. Машина, задыхаясь, тянет поезд на подъем и вдруг глохнет. Скорей надо заводить: остывший мотор не заведешь, а здесь, как на грех, отказала свеча. Ее необходимо заменить новой, а в толстых рукавицах сделать это быстро невозможно, и тогда рукавицы долой и все делается голыми руками на морозе до шестидесяти градусов.
Переход тракторной колонны по тайге явился примером большого мужества и героизма наших людей.
События, несколько нарушившие нормальную жизнь в поселке, прошли. Колонна тракторов благополучно прибыла на место назначения. По устроенному проезду установилась хорошая санная дорога, и мы стали чаще получать письма, газеты и журналы. Поселок продолжал строиться, а мы, изыскатели, по-прежнему работали над составлением проекта дороги, с нетерпением ожидая окончания зимы.
Наконец наступил апрель, но зима уходить еще не собиралась. По-прежнему стояли сильные морозы, временами бушевали метели, занося снегом дороги, тропы и сам поселок.
В длинные еще вечера мы собирались вместе и иногда вспоминали преодоленные трудности и пережитые лишения. Некоторые товарищи высказывали мысли, что неплохо бы осесть на работу в поселке, ведь и здесь можно приносить пользу в освоении края. Такие рассуждения большинством из нас воспринимались как измена нашему коллективу, нашей экспедиции. Но с приближением весны такое настроение у людей пропадало, и я был твердо уверен, что тяга
