Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд
Теперь пришло время нанесения coup de grace[16]со стороны Мюрата. Весь день этот красавец кавалерист настаивал на том, чтобы Наполеон отказался от всяких претензий на легитимность и положился на саблю и пистолет как на единственные аргументы, которые просто не могут быть не поняты. Но Наполеон продолжал медлить. По его словам, он решил получить власть только конституционными методами. Когда власть будет у него в руках, ему не хотелось бы, чтобы говорили, что он захватил ее, организовав нападение на законно избранных представителей народа. Однако в конце концов произошло именно это, поскольку разъяренных депутатов, уже объявивших Бонапарта вне закона, запугать чем-либо иным было невозможно.
Мюрат приказал ударить в барабаны, и их грохот долетел через весь двор перед оранжереей до зала заседаний палаты. Более робкие депутаты начали потихоньку выскальзывать из дверей, но большинство по-прежнему оставалось на местах. Гренадеры ворвались в зал, и их командир прокричал: «Граждане! Вы уволены!» Из зала выбралось еще несколько депутатов, но большинство все еще продолжало пребывать в зале. Ждать Мюрату было уже невмоготу. «Выбросить этот сброд!» — скомандовал он, и солдаты пошли вперед со штыками наперевес. Серюрье вытащил саблю и присоединился к солдатам. Все еще изумленный Лефевр утратил свои последние сомнения, увидев, как какой-то штатский оборвал рукав солдату. Этого он уже вынести не мог. С яростным криком он бросился в схватку, и через мгновение последние из депутатов уже выпрыгивали из окон бельэтажа и исчезали в ноябрьских сумерках. Ожеро, до сих пор лишь безучастный наблюдатель этой экстравагантной сцены, теперь решил выступить на стороне победителя. Он торжественно подошел к Наполеону и поздравил его с проведением давно запоздавшей весенней уборки.
На Париж упала ночь. Участники заговора отправились по домам в надежде, что завтра будет еще лучший, еще более светлый день, открывающий новую, блистательную эру. Ожеро, Мюрат, Лефевр и прочие поздравляли друг друга, но у Мюрата были другие дела. Он вызвал четырех преданных ему кавалеристов и приказал им галопом скакать в принадлежащую мадам Кампан Академию для девиц, где Каролина Бонапарт, младшая сестра нового консула, обучалась искусствам и светским манерам, чему обычно не учили в республиканских школах. Кавалеристы имели приказ препроводить мадемуазель Бонапарт в безопасное место. Проведя сорок восемь часов в азартной игре, сын трактирщика не хотел возвращаться домой, не припрятав свой выигрыш достаточно надежно.
В городе наступило сравнительное спокойствие. Жан Ланн отбросил свои костыли, дохромал до лошади и потрусил в Тюильри. Журдан, раздумывающий о том, не придется ли ему в конце концов вернуться к торговле вразнос, решил где-нибудь спрятаться. В отличие от Ожеро, еще одного твердокаменного якобинца, он не мог заставить себя поздравить человека, разгромившего республику. В Италии Андре Массена, командующий всеми французскими войсками в регионе с момента победы под Цюрихом, закрыл на замок свои ящики с наличностью и обратил свои мысли к прелестным женщинам. Наполеон заперся с Сьейесом и Роже Дюко, двумя пережившими переворот директорами, и приступил вместе с ними к разработке новой конституции и составлению первой публичной прокламации. В этом документе декларировалось, что «в результате смены способа правления не будет ни победителей, ни побежденных, но будет лишь свобода для всех!». Это, видимо, не относилось ни к двум уцелевшим директорам, ни к законодателям, попрыгавшим из окон оранжереи. Через четыре недели Наполеон Бонапарт становится первым консулом, причем роль двух других сведется к произнесению одного слова — «да». Предусмотрены своего рода законодательные органы, однако даже унтер-офицеры в казармах имели более весомое и определенное мнение насчет того, что должно быть записано в воинских уставах.
Глава 6
Массена слышит гром
Согласно расхожему мнению, Наполеон Бонапарт, этот склонный к полноте низенький человек в черной треуголке, умевший так хорошо воевать, воевал всегда и, следовательно, не мог не обожать войну. Даже теперь, когда с этого времени прошло около двухсот лет, лишь немногие исследователи проявляют сколько-нибудь значительный интерес к его достижениям, лежащим вне военной сферы, и его конструктивной деятельности в качестве политика и администратора.
Факты же утверждают, что как зачинщик войн он несет гораздо меньшую ответственность, чем его противники. Почти каждая война, которую он вел, была навязана ему другими, и, хотя, конечно, нельзя не признать, что Наполеон никогда не медлил с ее перенесением на вражескую территорию, тем не менее он искренне считал, что конечной целью любой войны является достижение мира. Сомневающиеся могут ознакомиться с текстом письма, направленного победителем при Маренго своему злейшему врагу, императору Австрии Францу. В нем — оправдание человека, полностью осознающего сущность кровавого спора, который начался восемь лет назад и которому суждено будет продлиться (с короткими интервалами) еще пятнадцать лет.
Цель этой книги состоит в том, чтобы проследить судьбы двадцати шести маршалов Наполеона, а не написать апологию одного из самых сложных и самых способных людей в истории человечества. Достаточно лишь сказать, что тот, кто победил в брюмере, был вынужден отвлечься от задачи реорганизации Франции снизу доверху и формировать Резервную армию в первые же недели своего консульства. Причиной этого было неослабевающее военное давление Австрии в Италии и осознание того, что французы снова должны обороняться на юге.
Русские на некоторое время вышли из анти-французской коалиции, но Австрия и Англия по-прежнему не переставали надеяться, что успешное вторжение во Францию переведет стрелки часов назад, к июлю 1789 года. В Париже государственные деятели были настолько заняты политикой, что никто не позаботился о том, чтобы закрепить результаты блистательной победы Массена под Цюрихом, и теперь старый контрабандист оказался запертым в Генуе: австрийская армия блокировала город со стороны суши, а английский флот, находившийся от Генуи на расстоянии пушечного выстрела, с моря. Правой рукой Массена был Никола Сульт. Мужчины с уважением относились друг к другу. Оба были вежливыми, оба были очень честолюбивыми. Оба, курьезно стесняясь этого обстоятельства, были патриотами. Но если Массена как стратегу едва ли было нужно чему-нибудь учиться, то в вопросах стратегии его помощник был почти новичком. Пройдут годы, прежде чем он узнает в этой области настолько много, чтобы заставлять беспокоиться еще одного мастера обороны, герцога Веллингтона.
Массена, Сульт и с ними еще горстка полумертвых от голода людей были осаждены во враждебном им городе, и пройдет больше двух месяцев, прежде чем консул Бонапарт сумеет спустить свою армию с Альп и вызволить их. А между
