В дерзновенном полете - Святослав Филиппович Виноградов
— Ну как, получили самолет?
— Все улажено, Алексей Максимович. Я только что был у Анастаса Ивановича, и он обещал дать валюту для покупки самолета.
Горький пригласил всех встречавших заглянуть к нему вечером. А пилоту сказал:
— Обязательно приходите. У меня соберутся интересные люди. Вам с ними будет полезно познакомиться.
У Горького в самом деле собрались интересные люди. Была, к примеру, Вера Николаевна Фигнер, с которой давно хотелось встретиться Борису. С захватывающим интересом слушал он разговор за гостеприимным столом писателя.
В ту же ночь Чухновский выехал в Ленинград.
Через две недели на имя начальника ВВС Балтийского флота пришла телеграмма: «Летчику Чухновскому незамедлительно быть у наркомвоенмора Ворошилова. Начальник ВВС Баранов».
Этой телеграмме предшествовали звонки Горького Ворошилову, Куйбышеву, Микояну.
На том же вечере памяти Горького бывший главный редактор «Известий» И. М. Гронский рассказывал:
«Слухи о злоключениях Чухновского какими-то путями дошли до Сталина. Кто ему рассказал — не знаю. Возможно, Куйбышев или Горький. Во всяком случае, в конце одного из наших разговоров он спросил, что с Чухновским. Почему он не на Севере? Для нас сейчас карские экспедиции особенно важны. Вывоз леса из Игарки — это валюта. А она нам нужна как хлеб.
— Что вы сделали для получения Чухновским самолета?
Я стал рассказывать Сталину о своих переговорах по этому делу… Сталин, не дослушав, перебил меня:
— Почему вы не обратились ко мне? Почему не позвонили? Вот Горький мне говорил о Чухновском, а вы — ни звука. Нет, дело у нас так не пойдет. Вам партия поручила вести работу среди интеллигенции. Так вот, товарищ редактор, потрудитесь информировать Центральный Комитет обо всем, понимаете — обо всем. В редакцию стекаются сведения со всех концов Союза, со всего мира. И вы обязаны ЦК помогать. Прежде всего информацией, ну, конечно, и сигналами о непорядках. Ставьте перед ЦК вопросы, которые вы считаете заслуживающими внимания, которые выдвигает жизнь, наше развитие. В ЦК сидят не боги — «всезнающие» и «всевидящие», а простые люди. Им надо помогать. Понимаете — помогать. Ну ладно, не обижайтесь! А Чухновскому скажите: самолет мы ему дадим. Изучение Крайнего Севера— дело важное. За его освоение мы скоро возьмемся. Там сосредоточены наши главные богатства. Освоим и Северный морской путь, построим и Северную железнодорожную магистраль. Все сделаем, все, но в свое время, а пока надо изучать Север и этому всемерно способствовать. А вас я прошу поддерживать таких людей, как Чухновский, Визе, Шмидт, Борисов, Воблый и Лавров, изучающих северные земли и моря. Это энтузиасты, некоторые из них — фанатики. Но люди ценные, очень ценные».
И Чухновский получил самолет. Отправляясь на «Дорнье-Валь» с испытанным своим прошлогодним экипажем в Арктику, он в телеграмме, направленной Горькому, искренне благодарил его.
Самолет назвали по-деловому — «Комсеверопуть-1». А вскоре появились второй и третий «Комсеверопути».
Весной 1932 года в жизни Чухновского произошло большое событие — его приняли в партию. Нет нужды утверждать, что дело нашей партии всегда было его родным делом. Тому свидетельство — вся жизнь летчика после Октября. Командуя подразделениями на Балтике и Черном море, Чухновский неизменно действовал вместе с коммунистами. Но, будучи крайне требовательным к себе, он все еще не считал, что до конца подготовлен к вступлению в ВКП(б). И лишь дружеская поддержка Валериана Владимировича Куйбышева, с симпатией относившегося к отважному пилоту, помогла ему сделать этот важный шаг.
А произошло это так. Накануне вылета Чухновского в Красноярск для подготовки к летней навигации его пригласил к себе домой Куйбышев. Во время беседы Валериан Владимирович неожиданно спросил: «Что же, Борис Григорьевич, вы все еще беспартийный? Садитесь и пишите заявление в ЦК. Вы давно уже большевик. Ваши дела сами говорят за себя». За письменным столом гостеприимного хозяина Чухновский написал заявление в ЦК ВКП(б) с просьбой о приеме в партию. Расстались поздно вечером. На прощание Куйбышев подарил летчику охотничью винтовку — на Севере пригодится.
В первых числах апреля Чухновского в Горьком догнала телеграмма, в которой В. В. Куйбышев сообщал, что Борис Григорьевич принят в партию без прохождения кандидатского стажа.
Все это происходило незадолго до начала широкого и планомерного наступления советских людей на наши беспредельные северные земли.
Нелишне напомнить хотя бы в нескольких словах об основных этапах и формах освоения Севера.
2 июля 1918 года В. И. Ленин подписал постановление об отпуске средств на нужды гидрографической экспедиции Западного района Северного Ледовитого океана. Экспедиции выделялись немалые средства — денежные и технические, в том числе три ледокольных парохода, суда, баржи. Отряды экспедиции уже направились к исходным пунктам своих исследований, но началась интервенция, гражданская война. И только в 1920 году возобновились работы по освоению Северного морского пути.
В 20-е годы развертываются карские экспедиции — ежегодные рейсы торговых судов по Карскому морю в устья рек Оби и Енисея. В гидрографической экспедиции 1924 и 1925 годов принимал участие и Б. Чухновский.
Важную роль в освоении Севера играл Комитет Северного морского пути, созданный при Сибревкоме в 1921 году и преобразованный в 1928 году в государственное акционерное общество транспорта и промышленности «Комсеверопуть». Именем этого комитета назвал Чухновский свой самолет. А еще через несколько лет, в 1932 году, образуется Главное управление Северного морского пути. В это управление вошла и та полярная авиация, зачинателем которой был Борис Чухновский.
Летом 1929 года «Комсеверопуть-1» вместе с ледоколом «Красин» участвовал в проводке судов Карской экспедиции. А количество этих судов за один год резко увеличилось — с 8 до 26.
Арктические будни «Комсеверопути-1» стали естественным продолжением той героической работы, которую прославленный экипаж проделал в районе Шпицбергена в 1928 году. Летали в различных районах Карского моря. Участвовали в поисках американских пилота Эйльсона и механика Борланда[8] (приходилось во время этих поисков взлетать на лодке с суши, чему за границей не верили или называли безумием). Содействовали в исследовании водоразделов Ангары (уже тогда вынашивались проекты строительства каскада ангарских ГЭС) и даже… приенисейских лесных массивов.
О результатах ледовой разведки 1930 года Чухновский писал А. М. Горькому: «Вся разведка льдов в Карском, необходимая для проводки 46 торговых судов, была сделана самолетами. В результате — большая экономия угля (раньше разведку очень медленно и часто неверно производили ледоколы)».
И вот тогда, когда накопился изрядный опыт полетов в Заполярье, когда неуклонно, хотя и медленно, росла полярная авиация, Чухновскому стало ясно, что для Арктики нужен специальный самолет, способный без смены шасси взлетать с воды, льда и снега. И он взялся за создание такого самолета.
«У меня, — говорит Борис Григорьевич, —
