Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын
Авдониным и Соловьёвым, во многом расходится с тем, что в разное время живописал Рябов. Казалось бы, искали, копали, извлекали оба вместе, а из рассказа каждого в отдельности создаётся впечатление, будто бы речь идёт о событиях, между собой не связанных. (Эти разночтения почему-то следователя Генеральной прокуратуры никак не интересуют, и почему-то только авдонинская версия им принимается как абсолютно достоверная.)
Оба постоянно противоречат друг другу, и оба путаются. Например, Авдонин, давая объяснения прокурору Туйкову, как-то странно не может назвать многие даты, связанные с самыми, казалось бы, знаменательными событиями в его собственной судьбе. Он говорит: «Какого числа я не помню, мы приехали на поляну и вскрыли Яму». «Какого числа и в каком месяце 1980 года мы вернули останки в захоронение, я не помню». Позднее, когда Авдонин стал членом Правительственной комиссии, «память» у него восстановилась. В статье, напечатанной в сборнике «Романовских чтений» (изданном в 1997 году), он писал: «Вскрытие было произведено 1 июня 1979 года (Рябов в Историко-архивном институте сказал: «30 мая 1979 года ранним утром мы вскрыли это место, обнаружили палки и доски». —А.Г.). Раскоп – примерно метр на метр. Человеческие останки встречены на глубине порядка 70 см (в 1993 году останки встречены были под деревянным настилом, 30–40 см, что повторил в своём финальном документе прокурор-криминалист. – А.Г.). Здесь сразу же, на небольшом расстоянии друг от друга, обнаружены три черепа. Они изъяты для последующей идентификации. Раскоп закрыт». В отличие от Рябова, по Авдонину, вся процедура «вскрытия ямы» и всё с этим действием связанное, вместе с завершением всех работ и заметанием следов своего присутствия, заняло один день. А точнее об этом сказал сам Авдонин: «На всё ушло шесть часов времени». Эти временные противоречия очень странны, если поверить, что Рябов действительно вёл свой дневник непосредственно во время самих событий, ибо тогда он никак не мог, фиксируя эти события, запутаться в сроках и в датах. Из этого можно сделать только один вывод: кто-то из «компаньонов» озвучивает фальшивую информацию. Случайно или умышленно – это тоже вопрос.
В 1991 году официально было вскрыто захоронение на Коптяковской дороге. Для проведения этой акции решением облисполкома было выделено финансовое обеспечение всего комплекса необходимых работ и создана группа «людей из числа работников правоохранительных органов, археологов, экспертов», которую возглавил старший помощник прокурора области В.А. Волков. Научная часть «экспедиции» была представлена археологом Л.Н. Коряковой, которая все три дня, проведённые на раскопе, вела очень обстоятельную запись проистекавших событий. Никаких шпал в три слоя и деревянных настилов «экспедиция» не обнаружила. «Вдоль ямы, около южной границы, – записала Корякова, – были найдены остатки брёвен, а в центральной части – остатки досок, брошенных туда в 1979 году» (то есть к историческому захоронению отношения не имеющих; их что, Рябов из Москвы привёз?). Территория, предназначенная для вскрытия, заранее была обнесена высоким деревянным забором, «сколоченным на скорую руку», как отметила Корякова. Охраняли два милиционера с автоматами. Было пасмурно и холодно, дождь лил почти не переставая. Это событие на одном из заседаний Комиссии вспоминал Р.Г. Пихоя. Он сказал:
– Есть один вопрос неприятный, но я его вынужден поставить. Мы должны дать заключение, что всё-таки раскопки мы делали неправильно. То есть проведение самостоятельных раскопок создало те проблемы, с которыми мы сейчас сталкиваемся. Это и в нравственном отношении было не очень прилично, и, самое главное, имело серьёзные последствия для дальнейших процессуальных действий.
Рябов и Авдонин в этом отношении тоже свою лепту внесли, к тому же много путаницы оставили, повествуя о своих «поисках и находках». Странные примеры разночтений в описании события, в которых оба принимали совместное участие и в которых были связаны общей идеей и общими устремлениями, можно приводить без конца. Но эти разночтения возникли уже во времена постсоветские, когда эта тема получила широкое распространение, а тогда, на первом этапе всей этой истории, в 1989 году фигуры Авдонина, не только как «первооткрывателя» Царской могилы, но даже имевшего хоть какое-то касательство к обнаруженным екатеринбургским останкам, не существовало. Был Рябов. Он без всяких краеведов и компаньонов появился на газетно-журнальных страницах и на экранах телевидения с черепами, которые выкопаны были, по его словам, из Царской могилы под Екатеринбургом и один из которых принадлежал последнему Российскому Государю. Это сенсационное известие ошеломило мир. Ошеломило настолько, что тут же вспомнилось, что существовала то ли версия, то ли легенда, будто бы в знак подтверждения совершённой экзекуции три головы были доставлены в Кремль и хранились в сейфе самого вождя рабочих и крестьян.
Вслед за Рябовым явился Радзинский. В мае того же года, на следующий месяц после появления повести Рябова в «патриотическом» журнале «Родина», «леворадикальный» «Огонёк» опубликовал очерк Радзинского «Расстрел в Екатеринбурге», в котором также сообщалось с претензией на сенсационность о существовании могильника с Царскими останками и о несостоятельности тех выводов, к которым, на конечном этапе своего расследования, пришёл колчаковский следователь Соколов (очень трудно объяснить простым совпадением такое одновременное появление аналогичных материалов на тему, надо сказать, для советской власти «деликатную», имея в виду, что журнал, в отличие от газеты, готовит материал для публикации за несколько месяцев до выхода номера в свет).
Но сочинение Радзинского уже того фурора не произвело, с которым мировая общественность встретила появление в печати, на телевидении, на арене публичного общения с вопросами и ответами, с демонстрацией фотографий извлечённых из захоронения черепов, в том числе и черепа Николая II, автора повести «Принуждены вас расстрелять». Лавры пионера на первом этапе достались первопроходцу, в венок которого, правда, вплетена была и терновая ветвь. Радзинский обойдёт своего конкурента позднее, когда будет назначена Правительственная комиссия, членом которой он станет, в то время как Рябов исчезнет из всех средств массовой информации. А то, что они были конкурентами, причём агрессивными, тому я свидетель. Мне довелось знать их обоих.
С Рябовым я познакомился по его инициативе. В то время, когда мировая его слава ещё не претерпела переоценки, он предпринял энергичные шаги к созданию некой международной внегосударственной организации с весомым представительством лиц, известных в русском зарубежье, которая своим авторитетом должна была бы способствовать подтверждению того, что могильник, им обнаруженный, действительно является Царским,
