Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит
Однако мы-то использовали номинальных владельцев для того, чтобы тайно скупать большие пакеты новых выпусков стрэттонских бумаг, — и таким образом нарушали сразу столько пунктов законодательства о ценных бумагах, что Комиссия по ценным бумагам и биржам все время пыталась придумать новые правила, лишь бы прижать нас. Проблема заключалась в том, что в существовавших на тот момент законах было больше дыр, чем в швейцарском сыре. Конечно, этими дырами на Уолл-стрит пользовались не только мы — по сути дела, все это делали. Просто мы делали это гораздо более нагло, чем остальные.
Я ответил:
— Конечно, я понимаю: он твой подставной. Но не так-то просто контролировать того, у кого уже есть деньги. Уж можешь мне поверить. Я занимаюсь этим дольше, чем ты. Здесь надо прежде всего контролировать будущие планы своего подставного, а не рассчитывать на то, что ты его уже облагодетельствовал и он навсегда признателен тебе за это. Вчерашняя прибыль была вчера, и случись что сегодня, этот человек повернется против тебя. Люди не любят чувствовать себя обязанными кому-то, а особенно близким друзьям. Проходит какое-то время, и ты начинаешь раздражать своих подставных. Я уже таким образом потерял нескольких друзей. Подожди немного — и ты тоже потеряешь. В общем, я хочу сказать, что дружба, построенная на деньгах, долго не длится, так же, как и преданность. Именно поэтому таким друзьям, как Вигвам, здесь цены нет. Преданность просто так не купишь, понимаешь, что я имею в виду?
Дэнни кивнул.
— Ну да, у меня со Стивом так же.
Я продолжал:
— Пойми меня правильно, я не хочу недооценивать твои отношения со Стивом. Но мы сейчас говорим по меньшей мере о восьми миллионах баксов. А если у компании хорошо пойдут дела, то, может быть, и о сумме в десять раз большей, — я пожал плечами, — кто знает, как все сложится? У меня в кармане нет хрустального шара, зато у меня там шесть штук колес, которыми я с радостью с тобой поделюсь после закрытия рынка!
Дэнни улыбнулся и поднял большие пальцы:
— Я в доле!
Я кивнул.
— В любом случае, точно могу тебе сказать, что у меня хорошие предчувствия. Я думаю, что эта компания хорошо поднимется. А у нас два миллиона их акций. Так что посчитай, дружище: сто баксов за акцию — значит, получается двести миллионов баксов. Такие деньги заставляют людей делать странные вещи. Не только Стива Мэддена.
Дэнни кивнул и сказал:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, и, конечно же, ты разбираешься в таких делах. Но точно говорю тебе, Стив не подведет. Есть только одна проблема — как потом получить от него эти деньги. Он не так чтобы очень быстро расплачивается.
Это был важный момент. Одна из проблем с подставными заключается в том, что всегда сложно оформить передачу денег так, чтобы комар носу не подточил. Особенно если речь идет о миллионах.
— Есть разные способы, — продолжал я, — конечно, проще всего сделать договор об оказании консалтинговых услуг, однако если речь пойдет о десятках миллионов, то я бы подумал о наших швейцарских счетах, хотя мне бы хотелось как можно дольше сохранять их в тайне. Но в любом случае, судя по тому, как идут дела, у нас будут еще более мощные IPO,[4] чем у «Стив Мэдден Шуз». У нас будет еще пятнадцать таких компаний, как у Стива. И если я даже Стиву не могу доверять полностью, то остальных-то я вообще почти не знаю.
— Скажи, как ты хочешь, чтобы я поступил со Стивом, и я так и поступлю, — ответил Дэнни, — но повторяю, тебе не о чем беспокоиться. Он тебя превозносит больше, чем кто бы то ни было.
Я прекрасно знал, как Стив восхваляет меня, даже слишком хорошо это знал. Но дело в том, что я вложил деньги в его компанию, а за это получил восемьдесят пять процентов акций. Так должен ли он чувствовать, что он мне обязан? Мне кажется, что он — если только в него не переселилась душа Махатмы Ганди — должен был, наоборот, быть слегка на меня обиженным, совсем чуть-чуть, за то, что я присвоил такую большую часть его бизнеса.
Было еще кое-что, что меня беспокоило и о чем я не мог сказать Дэнни: Стив не раз намекал, что хотел бы иметь дело непосредственно со мной, а не с Дэнни. И хоть я и не сомневался, что Стив просто хотел подольститься ко мне, трудно было придумать более неподходящую для нас стратегию. Было понятно, что Стив — хитрый манипулятор и, что еще важнее, он постоянно ищет повсюду более выгодную сделку. Если ему удастся найти эту Выгодную Сделку, то для наших отношений это будет конец.
В данный момент я был нужен Стиву. Но это никак не подкреплялось ни тем обстоятельством, что «Стрэттон» помог ему заработать семь миллионов долларов, ни тем, что Дэнни сделал Стива своим подставным и дал заработать еще почти три лимона. Ведь это было вчера. В будущем мои возможности держать Стива в руках будут зависеть от умения контролировать цену его акций после того, как они начнут торговаться на открытом рынке. Я был основным организатором торгов для Стива Мэддена, а это значило, что практически все сделки с его акциями будут происходить в стенах брокерского зала «Стрэттон» — это давало мне возможность поднимать и опускать цену на них, как только я сочту это нужным. Так что, если Стив не захочет с нами сотрудничать, я смогу буквально раздавить его и уронить его акции так, что они будут стоить копейки.
Вообще-то такой дамоклов меч висел над головами всех клиентов инвестиционной компании «Стрэттон-Окмонт». Этот постоянный шантаж был мне нужен как гарантия того, что все они сохранят лояльность, то есть будут продавать мне свои новые акции по цене ниже рынка, чтобы я затем перепродавал их с огромной прибылью, используя всю мощь своего биржевого зала.
Разумеется, не я придумал столь мудрую схему финансового шантажа. На самом деле то же самое происходило в самых уважаемых инвестиционных банках Уолл-стрит — таких как «Меррил Линч» и «Морган Стэнли», «Дин Уиттер» и «Саломон Бразерс», да и в десятках других: все они без малейших угрызений совести изо всех сил врезали бы под дых любой компании, пусть стоимостью и в миллиард долларов, которая решила бы прекратить сотрудничество с ними.
Я подумал, что по иронии судьбы как раз самые респектабельные и, как предполагалось, наиболее законопослушные финансовые институты превратили операции с казначейскими обязательствами правительства в мошеннические схемы, довели до банкротства округ Оранж в Калифорнии («Меррил Линч»), отняли у бабушек и дедушек 300 миллионов долларов («Пруденшиал-Бейч»). И несмотря на все это, продолжали заниматься своей деятельностью, продолжали процветать под защитой васпов.
