Роман Белоусов - Вещий Авель

После смерти своей благодетельницы П. А. Потемкиной отец Авель попросил водворить его в Шереметевский странноприимный дом — тогда богадельню, а ныне больницу имени Склифософского. Но царь высочайше повелел объявить монаху Авелю, чтобы избрал непременно какой-либо монастырь, где по согласию настоятеля и водворился бы.

Авель избрал Пешношский монастырь в Дмитровском уезде, но туда не явился и из Москвы скрылся.

Однажды Александр I скажет, что «пожар Москвы освятил мою душу, и я познал Бога». Действительно, в религиозных настроениях нового императора происходили изменения. И если до 1812 года он без особого рвения, чуть ли не равнодушно соблюдал обряды православной церкви, то после наполеоновского нашествия пал на колени и от всего сердца воззвал к Господу.

Но только ли один пожар был тому причиной?

На следующее утро после цареубийства И марта 1801 года некоторые гвардейские полки отказались принести присягу новому императору Александру I, пока не увидят мертвое тело Павла I. Это объяснялось неизвестно откуда взявшимся слухом, что он вовсе не умер, а кем-то захвачен в плен. И лишь после того, как к телу убитого были допущены выборные из солдат, полки присягнули.

Но общая атмосфера была тревожной. В народе говорили, что «бары извели царя и украли Золотую грамоту». Опасались вспышек недовольства. На улицах столицы появились наряды из гвардейцев.

На третий день после цареубийства хоронили убитого камер-гусара, охранявшего в ту роковую ночь вход в спальню Павла. Сам Александр возложил на гроб цветы, а вдова-императрица прислала крест из белых роз, среди которых выделялось несколько пунцовых, означавших жертвенно пролитую кровь верного слуги.

Тело покойного царя перевезли из Михайловского замка в Петропавловский собор, где и выставили на поклонение народу. В день похорон на Страстную субботу, как и предсказывал Авель, люди валом валили отдать последний долг самодержцу. «Было словно мощам святым поклонение». Задерживаться у катафалка не разрешалось. Можно было лишь поклониться царским останкам и быстро пройти мимо.

Через шесть месяцев после убийства отца Александр I торжественно въехал в Москву. Здесь по давнему обычаю состоялась его коронация. Толпы народа приветствовали своего царя-батюшку. Люди бросались на колени, исступленно целовали его сапоги и ноги его коня. Это походило на безумие. Молодой царь приветствовал толпу, силился улыбаться, но наедине с самим собой часто впадал в такое уныние, что боялись за его рассудок.

Очевидец торжеств коронации писал, как юный царь «шел по собору, предшествуемый убийцами своего деда, окруженный убийцами своего отца и сопровождаемый, по всей видимости, своими собственными убийцами».

Угрызения совести, горечь упреков самому себе мучили его все больше. И все больше с годами в нем проявлялись мистические настроения. Он стал знаться с гадалками и ворожеями, встречался с квакерами, молился с ними и, как и они, верил в духовное совершенствование человека. Александр I почитал проповедника и пророка Квирина Кульмана, заживо сожженного как еретика в срубе. Жестокая казнь над несчастным поборником божественной справедливости состоялась в 1689 году в Москве.

Александра привлекало стремление квакеров к добру, вера в то, что в каждом вечно пребывающий Бог отдаляет от греха и никогда не противоречит Священному Писанию и разуму. По душе ему было и то, что молились они без алтарей и образов, без пения и музыки, не признавали никаких церемоний, обрядов и таинств.

В России император будет посещать радения ясновидящей Е. Ф. Татариновой, которые, кстати говоря, проводились в Михайловском замке. Знаменитая тогда пророчица, возглавлявшая секту хлыстов, своими откровениями приводила царя «в сокрушение, и слезы лились по лицу его».

Словом, религиозное рвение Александра I, с годами развившееся, было, несомненно, следствием убийства отца и его участия в этом злодеянии. Проще говоря, он стремился искупить вину и замолить грех. Недаром он скажет: «Я должен страдать, ибо ничто не может смягчить моих душевных мук». Он не сказал «угрызений совести», а так было бы точнее.

В дни таких душевных мук ему однажды повстречалась примечательная женщина — баронесса из Риги. Звали ее Юлия Крюденер, она считалась русской (была внучкой фельдмаршала Миниха, дочерью сенатора и женой посла. — Р. Б.), но русский язык абсолютно не знала. Ее нельзя было назвать красавицей, но она отличалась редкой выразительностью и грацией. Муж ее, дважды вдовец, был на двадцать лет старше, это, можно сказать, оправдывало ее многочисленные романы. Один из них оставил заметный след в ее сердце.

Случилось это в Копенгагене, куда муж Юлии вскоре после их свадьбы был назначен русским посланником. Жизнь баронессы проходила в светских развлечениях, балах и домашних спектаклях. Она увлекалась чтением модных сентиментальных романов, особенно Бернардена де Сен-Пьера. Тут как на грех в нее страстно влюбился молодой секретарь посольства Александр Стахеев. Она ничего не подозревала. Ей он так и не открылся, а рассказал о своем чувстве в письме к ее мужу. Тот не нашел ничего лучше, как показать письмо Стахеева жене.

Юлия нисколько не удивилась. Она уже знала, что способна своим кокетством внушать мужчинам пылкие чувства. Случай со Стахеевым лишь еще больше вскружил ей голову. Она поняла/ что сгорает от желания любить и быть любимой. Увы, Стахеев не вызывал в ней ответной симпатии. Скоро он вообще покинул посольство, исчез. Но огненное дыхание его страсти уже коснулось ее сердца.

Эту любовную историю Юлия Крюденер опишет в романе «Валерия», где Стахеева выведет под именем Гюстава. Это будет ее первая книга, написанная отчасти в подражание гётевскому «Вертеру». Позже она получит положительную оценку А. Пушкина: «Задушевный, изящный и прекрасно написанный роман».

Затем последовали новые сочинения, романы и пьесы в сентиментальном стиле. Успех некоторых из них вскружил ей голову, распалил светское тщеславие. Юлии захотелось большего — играть заметную роль в обществе, в политических кругах. Она жаждала публичного успеха, поклонения толпы. Достичь этого, полагала она, можно только в Париже.

И Юлия отправляется в Париж. Здесь сходится с такими выдающимися людьми, как госпожа де Сталь, Шатобриан, Делиль, Бернарден де Сен-Пьер, Мишо. У нее завязался роман с молодым офицером графом де Фрежвилем.

Но тут грянула революция. Ей и графу как аристократам грозила гильотина. Тем паче, что она была знакома с русской госпожой Корф, способствовавшей бегству короля Людовика XVI. Юлия тоже предпочла тайно бежать. Граф де Фрежвиль, переодетый кучером, вывез ее из Парижа. Она уехала к родным в Ригу, граф остался в Берлине. Разлука с ним причиняла ей много горя, она скучала и стала искать утешения в религиозных размышлениях, в уединении и чувствительных мечтаниях.