Рамиль Мавлютов - Ганнибал

Кроме того, предполагалось, что карфагеняне должны заплатить 10 тысяч талантов деньгами в продолжение 50 лет, внося ежегодно по 200 эвбейских талантов.

Условия мира были тяжелы для Карфагена: город лишался не только заморских владений, но и свободы во внешних сношениях, войско оставалось без своей гордости — слонов, а потомки финикийских мореплавателей — без флота. Однако когда карфагенский сенатор Гисгон начал возражать против предложенных Сципионом условий, Ганнибал собственноручно стащил его с трибуны. За свою грубость он извинился следующими словами:

— Я ушел от вас девятилетним мальчиком и вернулся через тридцать шесть лет; военному делу сызмальства учила меня судьба — и моя собственная, и наша общая, и, кажется, выучила хорошо. Но гражданским порядкам, законам и обычаям должны научить меня вы.

Так закончилась Вторая Пуническая война. Карфаген, разбитый и униженный, еще целых 50 лет будет раздражать мстительных римлян самим фактом своего существования.

Глава 18

Война или мир?

После битвы при Заме карфагенское правительство не могло больше надеяться на благоприятный поворот событий. Помощи ждать было неоткуда. Единственная боеспособная армия, которой Карфаген располагал, во главе с талантливейшим и искуснейшим полководцем была полностью разгромлена. Сам Ганнибал тоже потерял надежду, и, когда его срочно вытребовали на родину, он возвращался туда с единственным намерением — во что бы то ни стало и на любых условиях заключить мир.

Но это была нелегкая задача. Даже после заключения мира некоторые политики Карфагена не считали войну проигранной и требовали, несмотря ни на что, продолжать борьбу до победы. А в римском лагере очень хотели завершить войну осадой и уничтожением Карфагена. Действия Сципиона, казалось, отвечали именно этой цели: разграбив после победы лагерь противника, он отправил Лэлия в Рим доложить о блестящем успехе и, сначала сосредоточив свои легионы возле Утики, послал их оттуда под командованием Гая Октавия, а сам Сципион повел свой флот, усиленный новыми подкреплениями, к карфагенской гавани. Сципион принял, таким образом, меры, чтобы блокировать Карфаген с моря и с суши. Однако, как уже было сказано, во время плавания ему повстречался корабль с карфагенскими послами — первыми лицами в государстве. Сципион не пожелал разговаривать с послами и велел им прибыть в Тунет, куда он собирался переместить свой лагерь. По дороге римское командование получило известие, что на помощь Ганнибалу идет Вермина, сын Сифакса, с конницей и пехотой, но Сципион уничтожил врага и сам Вермина бежал. Наконец римляне подошли к Тунету, куда явились и карфагенские послы — совет тридцати в полном составе.

Члены военного совета римской армии, которые должны были решить вопрос, продолжать ли войну или заключать мир, склонялись к тому, чтобы разрушить Карфаген. Остановило их только одно обстоятельство: город нельзя было взять без длительной осады, а для такого предприятия нужны были дополнительные силы.

Поэтому был выбран мир. И этот мир, продиктованный Сципионом, был исключительно тяжелым, и дело здесь не в материальных или территориальных потерях, которые карфагеняне так или иначе могли бы компенсировать. Провозглашая на словах независимость и суверенитет Карфагена, Сципион существенно ограничивал именно его суверенные права и тем ставил Карфаген в прямую зависимость от Рима в наиболее важном вопросе — объявлении войны и заключении мира. Утрачивая свое положение великой державы, Карфаген оказывался связанным по рукам и ногам в борьбе с любым возможным противником.

Например, Сципион не предусмотрел каких-либо условий политического урегулирования между Карфагеном и Массанассой, а в переговорах между ними о союзе, которые он Карфагену навязал, ставил его в невыгодные условия. Пределов аппетитов Массанассы установить никто, кроме римлян, не мог, а римляне не хотели. Возникала ситуация, используя которую, римское правительство обретало возможность постоянно вмешиваться в африканские дела, выступая в роли арбитра и одновременно высшей инстанции при решении любых спорных вопросов, а также при желании отнять у Карфагена какие-то территории. Правда, усиливая Массанассу, Рим выращивал в Африке для себя и нового потенциального врага, что позже и сказалось во время Югуртинской войны, однако эта перспектива была слишком неопределенной.

Однако Ганнибал не видел другого выхода. Ему было ясно, что продолжать войну в данный момент Карфаген не может, что, сохранив свое существование, он сумеет восстановить силы, а тогда можно будет попытаться добиться реванша. Поэтому он и старался убедить сограждан принять римские условия.

Но народ не спешил соглашаться! Торговцы и ремесленники, опасаясь потерять все, что они имели, требовали продолжать войну, угрожали грабить магистратов, отдающих римлянам хлеб, они не желали слушать даже Ганнибала, и полководец, не привыкший к возражениям, на какое-то время потерял выдержку. Но в итоге сумел убедить своих соотечественников в необходимости заключения мира. Транспортные суда и людей возвратили римлянам, заплатили за потери и в итоге карфагенские послы в сопровождении Луция Ветурия Филона, Марка Марция Раллы и Луция Корнелия Сципиона, брата командующего, отправились в Рим.

Во время переговоров произошел любопытный эпизод. Один из сенаторов спросил Гасдрубала, свидетельством каких богов пунийцы скрепят договор, если тех, кого призывали раньше, обманули. «Тех же самых, — отвечал Гасдрубал, — которые были так враждебны к нарушителям соглашений». В конце концов, сенат решил поручить Сципиону окончательно заключить мир на условиях, которые он сочтет подходящими. Римляне теперь были настроены в высшей степени примирительно: карфагенские послы просили разрешить им выкупить 200 пленных из знати, а сенат велел доставить их в Африку и там после успешного завершения переговоров отпустить без выкупа.

Наконец, уже в лагере Сципиона, мирный договор был скреплен подписями и печатями. Заключение мирного договора, которого Ганнибал так настойчиво добивался, знаменовало собой полное крушение всех его грандиозных планов. Ведь он был побежден, и теперь никто не знал, какой будет его судьба. Мог ли пунийский полководец рассчитывать на чью-либо поддержку? Да, ведь именно с именем Ганнибала прочно связывали идею реванша, и именно это привлекало к нему всех, кто не хотел мирного договора.

На первых порах основным объектом политической борьбы стал вопрос о виновниках поражения. Ганнибала привлекли к суду за то, что он не пожелал овладеть Римом и присвоил добычу, захваченную в Италии. Впрочем, полководец ответил, что ему не дали победить мелочность и противодействие карфагенского совета.