Владимир Бокарев - Одиссея Пола Маккартни

Эта работа дала мне шанс кое — что вернуть Ливерпулю, городу, в котором я родился и вырос. Я хотел, чтобы это произведение впервые прозвучало в Ливерпульском Кафедральном Соборе, чтобы его исполнили кафедральные хористы — члены того самого хора, где я пробовал петь еще ребенком. Правда, тогда меня так и не приняли: не умел читать по нотам.

Когда я присутствовал на концерте в Кафедральном Соборе, люди вставали со своих мест и приветствовали финал стоя. Вот было бы здорово, если бы родители могли услышать ораторию. Хотя отцу она вряд ли понравилась бы. Он был страстным поклонником джаза, и как только по радио начинали передавать серьезную музыку, всегда говорил: «Выключи эту дрянь, пожалуйста».

Мы записали «живой альбом», и по всей Британии он вышел на первые места в списке популярных классических произведений. То же самое произошло в Штатах — такое со мной случилось в первый раз.

Оратория — это рассказ о жизни ребенка в Ливерпуле во время войны. Ребенок вырастает, становится мужчиной, влюбляется и сталкивается с проблемами обыкновенного человеческого бытия. Оратория начинается звуками налета военных самолетов на Ливерпуль. Я пытаюсь рассказать, как этот парень и его беременная жена прячутся в убежище от бомбежки.

Я хотел бы написать еще что — нибудь в том же духе — концерт для скрипки или симфонию для гитары. Мне нравится, что необязательно их исполнять самому. Когда мне исполнится 90 лет, я смогу прийти на концерт и послушать свою музыку в исполнении профессионалов.

«Антология «Битлз»: назад в будущее?»

Задумка была в том, чтобы собраться всем троим и создать кое — какие музыкальные номера для телефильма.

Когда мы сталкивались с искажениями истины, то пытались внести в рассказ свои поправки, но основное внимание сосредоточили все же на собственных воспоминаниях. В те часы собственная жизнь как бы проносилась перед моими глазами.

Слушать самих себя, слышать как мы болтали тридцать лет назад, — странное ощущение.

Страшно подумать как молоды мы были. Ведь зрители увидели нас в таких серьезных концертах, как «Эд Салливан шоу» и «Ройал комманд перфоманс». В самый пик нашей популярности, когда я писал песню «Yesterday», мне было всего двадцать два. Просматриваешь старые ролики и думаешь: «Бог мой! Ведь мы же были просто мальчишками, моложе, чем мои дети сейчас».

Мы все больше увлекались, и по мере приближения дня нашей встречи в студии я начал задумываться: «Действительно ли для меня представляет интерес какая — нибудь песня, созданная и исполненная лишь тремя «битлами»? Так ли будет она хороша, как песенка четырех «битлов»? И отвечал себе: «Нет». Даже если бы у нас получилось что — то действительно стоящее, это все равно были бы всего лишь Джордж, Ринго и я, что было бы совсем не таким интересным, как если бы каким — то образом к этому оказался причастным еще и Джон».

Я знал, что у Йоко хранятся отдельные записи Джона, и просто позвонил ей первого января и поздравил с Новым годом. Она слегка удивилась. Я тогда был на севере, здорово повеселился в новогоднюю ночь и вернулся домой в весьма благодушном настроении, считая, что все прекрасно, в том числе и все человечество. Недолго думая, взял и позвонил ей, посчитав это хорошим поступком с моей стороны. Так мы начали разговаривать, часто звонить друг другу на протяжении нескольких недель и стали — таки друзьями. Тут — то у меня и родилась мысль о том, что было бы чертовски здорово заручиться участием в записях и самого Джона… Это тут же решило все проблемы. Я позвонил остальным ребятам и сказал: «Послушайте, а если нам удастся получить кассету с какой — нибудь песней Джона, станем ли мы тогда заниматься этим делом?» И было похоже, что станем.

Я встретился с Йоко и Шоном. Мы послушали кассету с записями Джона. Йоко проиграла нам тогда три песни.

Две вещи были мне абсолютно незнакомы, похоже, они были сделаны для «Double Fantasy». «Free As A Bird» мне сразу понравилась. И я подумал: «Хотел бы я поработать с Джоном над этой вещицей». Мне понравилась мелодия с мощными аккордами. Она прямо в моем духе, очень эмоциональна. Шон сказал мне, что будет странно слышать в ведущей партии голос человека, которого давно нет в живых. «Но все равно попробуйте», — добавил он. Я пообещал, что если им не понравится результат, мы не будем публиковать эти записи. Когда я рассказал о своем обещании Джорджу и Ринго, они расстроились: «А что если песни нам очень понравится?!» К счастью, разногласий не возникло».

Я просил Йоко не ставить слишком много условий. Нам и так было очень трудно. Морально. Мы даже не были уверены, что не возненавидим друг друга через два часа работы в студии и не разбежимся в разные стороны.

У песни «Free As A Bird» было одно большое достоинство: то, что Джон не закончил работу над ней. В основном это касается средней октавы, где он явно блокировал слова песни, которых у него еще не было. Йоко прислала листок со стихами, мы их попробовали, но они не подходили по размеру. Это означало, что нам следует привнести в песню что — то свое. Вот тогда — то я фактически и начал работать с самим Джоном. Это приносило большее удовлетворение, чем если бы мы просто взяли готовую песню Джона.

Я даже предупредил Ринго, чтобы он держал наготове носовой платок, когда будет слушать ее. Вернувшись в Англию с этими записями, я сделал копии для ребят. Песни им понравились. И мы решили сделать то, что собирались.

Во время записи «Вольный, как птица» я решил, что здесь нужно сделать что — то особенное, разыграть какую — то сценку. Люди ведь говорили: «Им не следует ворошить прошлое». Когда группа «Битлз» пела песню о сержанте Пеппере, мы делали вид, что являемся оркестром сержанта, что облегчило запись. Теперь мы решили использовать песню «Вольный, как птица» в качестве музыкального сопровождения эпизода пребывания Джона на отдыхе.

Ребятам я сказал: «Давайте представим, что мы работаем над новым альбомом «Битлз». Джон уехал на выходные, скажем в Испанию, позвонил оттуда и сказал: «У меня есть одна песенка, и я не будут против, если мы включим ее в диск. Правда, я не успел ее дописать. Поэкспериментируйте с ней в студии. Я вам доверяю».

Это означало, что мы в студии должны были немного покощунствовать, сказать примерно следующее: «Ну надо же, времени совсем не осталось, он всегда чертовски опаздывает, этот Леннон». После чего могли бы посмеяться, словно Леннон при этом действительно присутствовал. Он наверняка сказал бы то же самое, случись такое с моей кассетой. Работа над песней «Free As A Bird» шла легко. Джон как будто специально оставил для нас эту среднюю октаву, чтобы мы могли заполнить ее, как книжку для раскрашивания.