Зинаида Агеева - Я лечила Высоцкого

Но основной причиной запоев были не первая рюмка вина и не гонения, которым подвергались в тот период многие писатели и поэты (Пастернак, Бродский, Зощенко, Солженицын, Ахматова и др.). Причина запоев Высоцкого была в особой реакции его нервной системы, которая была крайне чувствительна к спиртному. Ослабленный с детства организм (травмы физические и психические, неполноценное питание, неполная семья — в связи с уходом отца) не мог сопротивляться вредностям. Этот человек, песни которого заряжали энергией и оптимизмом людей, не мог самостоятельно победить свой недуг, хоть и боролся с ним всеми силами своего ума и воли, стараясь не показывать свое бессилие в этой борьбе.

Вадим Туманов с Высоцким на станции Зима. Июнь 1976 г. Фото — Леонид Мончинский.

Профессор И.В. Стрельчук придавал значение в развитии алкоголизма черепно-мозговой травме: «Черепномозговая травма изменяет течение алкоголизма в неблагоприятную сторону, способствует злокачественному течению». Об этом же имеются указания в книге «Вопросы клиники и лечения алкоголизма»: «Последствия травм приводят к усилению развития симптомов алкоголизма и повышенному риску алкогольных психозов»[24]. Но нечастое употребление алкоголя многие авторы считают безвредным. «Эпизодическое употребление спиртного признается допустимым», — писали авторы книги «Расстройство личности»[25]. Бытовое пьянство обычно переходит в алкогольную болезнь только после 10—15-летнего употребления алкоголя, в отличие от наркомании, когда для развития зависимости достаточно 2–3 месяцев. У творческих и у гипертимных личностей психическая зависимость долго не переходит в стадию физической зависимости (алкогольную болезнь)[26]. А Высоцкий был и гипертимной личностью, и творческой. Его пристрастие имело свои особенности. Для него была опасна первая рюмка, о чем знали его друзья и коллеги. Он быстро пьянел и мог уйти в «пике», как он называл запой. Его друг, помощник кинорежиссера В. Туров писал: «Уход в пике — это уход из реальной жизни в другую, как бы бессознательную, откуда Володю приходилось вытаскивать»[27].

Высоцкий вшивает торпеду в институте скорой помощи им. Склифосовского. Сентябрь 1974 г.

«Я не могу спать. Нельзя спать, когда кругом в мире столько несчастья и храпят»

Владимир Высоцкий «Дельфины и психи»

Но основная опасность состояла в том, что ослабленная физическими и психическими травмами центральная нервная система не способна была долго противостоять любым вредным факторам. Многие его друзья пили больше, но контроля не теряли и на другой день способны были выполнять свою привычную работу. Организм Высоцкого восстанавливался медленно, требовалось 2–3 дня, чтобы он пришел в равновесие. Специфика работы в театре, когда отсутствие одного актера на репетиции или съемках отражалось на работе всей труппы, не позволяла делать таких перерывов. Но никто не учитывал, что такое поведение не зависело от его воли. Такие психологические нюансы никого не интересовали.

В 1962 году Высоцкий лечился в одной из психиатрических больниц антабусом (тетурам) — новым средством, начавшим входить в медицинскую практику. После выписки продолжал принимать его дома. В одном из писем жене Людмиле Владимировне он писал в 1962 году: «Антабус принимал один раз, хочу кому-нибудь подсыпать». Антабус сам по себе безвреден в небольших дозах, но при взаимодействии с алкоголем образуется токсическое вещество, которое вызывает тяжелую реакцию в организме: нарушается работа сердца, затрудняется дыхание, лицо становится багровым, резко падает кровяное давление, иногда до нуля, появляется ощущение надвигающейся смерти. В таких случаях необходимы экстренные медицинские меры для предотвращения летального исхода.

Владимир Высоцкий перед доской приказов. Театр им. Пушкина. Май 1962 г.

Первое время Высоцкий негативно относился к направлению его в больницу, боялся душевнобольных:

Сказал себе я: «Брось писать». Но руки сами просятся.Ох, мама моя родная, друзья любимые,Лежу в палате, косятся, боюсь, сейчас набросятся,Ведь рядом психи тихие, неизвлечимые.

(«Песня о сумасшедшем доме», 1967 г.)

Отпугивала сама обстановка психиатрических больниц, которая в то время была мало благоприятна для пребывания в них человека, находившегося в полном сознании. В дальнейшем на повторные госпитализации реагировал уже спокойнее:

Впрочем, в этом доме сонномНет плохого дурного,Хочешь — можешь стать Буденным,Хочешь — лошадью его.

(«История болезни», 1976 г.)

Алкоголизм Высоцкого долгое время оставался на уровне бытового пьянства, не достигал степени алкогольной болезни. Поэтому многие не считали его настоящим алкоголиком. Один из близких его друзей Вадим Туманов в интервью газете «Труд» сказал: «Когда я слышу о бесконечном пьянстве Высоцкого, для меня это странно, потому что я его видел чаще работающим и вечно занятым. Были периоды, когда он совсем не пил».

Московская психиатрическая клиническая больница № 1 имени Н. А. Алексеева (также «Кащенко» или «Канатчикова дача») — известная психиатрическая клиника, расположенная в Москве, на Загородном шоссе. До 1994 года носила имя П. П. Кащенко. Название же «Канатчикова дача» дано по местности, в которой построена больница — в середине XIX века там располагались загородные владения купца Канатчикова

Первым признаком перехода бытового пьянства в алкогольную болезнь (хронический алкоголизм) является «синдром похмелья»: головная боль по утрам, сухость во рту, дрожь в руках, тяга к выпивке (С.Г. Жислин). Это так называемый абстинентный синдром, или синдром отмены. Его появление говорит о том, что алкоголь вступил в обмен веществ.

Профессор С.С. Корсаков[28] (1846–1900) алкогольную болезнь определял как «совокупность расстройств, вызванных повторными, чаще долговременными приемами спиртных напитков».

Профессор Н.Н. Иванец расценивает алкоголизм как «неумеренное употребление спиртных напитков, приводящее к нарушению нравственных и юридических норм поведения».

Многие авторы бытовое пьянство называют злоупотреблением спиртными напитками, а алкогольную болезнь — зависимостью и описывают три основных ее признака: тяга, увеличение дозы и синдром отмены. В ноябре 1965 года Высоцкий полтора месяца лечился в больнице им. Соловьева. Другу Кохановскому писал: «Нахожусь в алкогольной больнице. Отдохнул. Вылечился. На этот раз, по-моему, окончательно. Зарекалась ворона не клевать, но хочется верить». После лечения длительное время активно работал, в больницы не поступал. Но в 1968 году стал поступать снова на непродолжительное время для прерывания запоя то в психиатрические больницы, то в институт им. Склифосовского. В 1969 году снова лежал в институте им. Склифосовского, был в состоянии клинической смерти (обострение язвы желудка и 12-перстной кишки с кровотечением).