Кембриджская пятерка - Владимир Сергеевич Антонов
Супруга Кима Элеонора, которая поведала позже о происшедшем, отмечала резкое изменение настроения Кима после его встречи с Элиоттом в маленьком бейрутском отеле “Ле Темпорель”. “Ким был буквально выбит из колеи, его нервы не выдержали, может быть, первый раз в его жизни”, — рассказывала она.
Деликатная миссия Элиотта состояла не в том, чтобы “вытащить” Кима для наказания, а в том, чтобы, используя свою долголетнюю дружбу с ним, заставить его заговорить и признаться во всем. Элеонора отмечала, что в тюрьме Ким молчал бы и был бы в этом смысле бесполезен. На свободе же его хотели убедить раскрыть ущерб, который он нанес. Это была критическая неделя, были окончательно разорваны связи с “Бритиш интеллидженс”».
В написанной позже книге Элеонора рассказывала об этих днях: «Приближался новый, 1963 год. Ким все больше старался оставаться дома. Казалось, единственное место, где он чувствовал себя спокойно, была квартира (на улице Кантари, возле президентского дворца). Отклонялись все приглашения. Даже день рождения Кима (1 января) отметили дома. Затем кризис прошел. Ким проявил кипучую деятельность. Последующие 6—7 дней он часто и надолго выходил».
В это время резидентура начала активно готовить комплекс мероприятий по обеспечению безопасности Кима и его «выводу из игры». Цепь тайниковых операций, моментальных встреч, проработка всех элементов операции; подготовка документов, передача денег, поиск путей выезда, получение помощи и рекомендаций — все это при согласовании с Центром. Кажется, что в эти дни радиолиния Бейрут — Москва была раскалена до предела.
6 января — срочный звонок из британского посольства. Кима приглашали встретиться с Питером Ланом — новым резидентом СИС. Это был угрюмый, малообщительный человек, которого Ким не знал столь хорошо, как Элиотта; у них не было ничего общего и по службе. Секретарша была очень настойчива, однако Ким не пошел на встречу.
Видимо, англичане хотели все-таки овладеть Кимом, пытались ввести его на территорию посольства, где они могли арестовать его, если бы захотели. Так считала Элеонора. Тем не менее до сих пор остается загадкой: британские власти не хотели или не могли задержать его?
На 24 января были заказаны места в ресторане «Лукулус» на берегу Средиземного моря. Приближалась годовщина свадьбы Кима и Элеоноры. «Однако за три дня до этого Ким отвез меня, — вспоминала Элеонора, — в одно уютное местечко (музыка, мартини)». Не было ли это его прощанием?
«Теперь ясно, что Ким уже планировал уход, ожидая сигнала от своих русских друзей, — писала Элеонора. — И вот в этот момент мы получили приглашение на обед к нашим старым друзьям Балфун-Полям, которые не имели отношения к СИС и, возможно, ничего не знали о разыгрывающейся драме. Ким не воспользовался этим приглашением. 23 января 1963 года он исчез».
В этой истории была еще одна сюжетная линия, которую не исключал Центр. Дело в том, что в 1961—1962 годах Англию захлестнула целая серия шпионских скандалов, и арест Филби мог бы привести к отставке правительства.
Хорошо зная Кима Филби, руководство СИС понимало, что он ради обещанного иммунитета не пойдет на предательство интересов советской разведки. Направляя в Бейрут Николаса Элиотта, руководство СИС исходило из того, что Филби правильно истолкует откровенную беседу с ним и примет единственно верное решение — исчезнуть из Бейрута.
В пользу этого варианта может свидетельствовать и интересное совпадение в этой истории. Так, в дни подготовки Филби к отъезду резидент английской разведки в Бейруте Питер Лан взял четырехдневный отпуск и катался на лыжах в горах. Чем еще можно объяснить демонстративную «беспечность» резидента СИС Лана после достаточно острого разговора Элиотта с Филби?
После того как 1 июля 1963 года Советский Союз официально объявил, что предоставил Киму Филби политическое убежище и гражданство, Элиотт и еще несколько сотрудников СИС, поддержавшие Кима, были без всякой огласки уволены. В отличие от 1951 — 1955 годов после исчезновения Филби не последовало и шумной кампании в прессе. А резидент СИС в Бейруте Питер Лан по возвращении из командировки был отмечен высокой наградой — орденом Святых Майкла и Джорджа.
Москва
Ким Филби прибыл в Советский Союз, ставший для него второй родиной, 27 января 1963 года, через четыре дня после отплытия из Бейрута на борту советского грузового судна «Долматов», спешно в полночь покинувшего бейрутский порт, оставив некоторые грузы на причале.
После краткого отдыха разведчик продолжил работу, которая была для него смыслом всей жизни.
Его жена Элеонора в мае 1963 года из Бейрута отправилась в Лондон и только 23 сентября прилетела в Москву. Ее, американку, привыкшую к изобилию потребительских товаров, раздражало в Москве буквально всё: отсутствие этих товаров в свободной продаже, холод, однообразие социальной жизни. Кроме того, она считала, что Филби «должен объясниться перед ней за годы обмана». Филби же в Москве все устраивало.
Первый толчок к разрыву брака Филби с Элеонорой дала ее поездка к дочери в Соединенные Штаты летом 1964 года. Она отсутствовала пять месяцев. Центр и Филби знали, что первые месяцы «одиночества» в Бейруте, а затем в ходе поездок в Лондон и США Элеонора поддерживала контакты с представителями СИС и ЦРУ, которые подробно опрашивали ее о Филби, его контактах и связях.
В конце концов Элеонора решила возвратиться на Запад. Она уехала 18 мая 1965 года. Скончалась в США в 1968 году.
Упоминавшийся уже Филлип Найтли очень верно подметил следующее: «Главная разница в жизни Элеоноры и Кима заключалась в том, что он имел в Москве работу и все остальное, связанное с этим: неудачи, награды и, прежде всего, постоянное теплое и чуткое отношение со стороны своих коллег».
От себя отметим, что Ким Филби был награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Дружбы народов, многими медалями, а также нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
Поздней осенью 1970 года Филби познакомился с красивой, умной и очаровательной женщиной русско-польского происхождения — Руфиной Ивановной Пуховой. «Через 20 секунд после встречи с Руфой я понял, что это именно та женщина, которую я ждал», — вспоминал Филби.
