Михаил Ботвинник - Портреты

Керес четыре раза был вторым в соревнованиях, победители которых получали право на матч с чемпионом мира – так ему и не удалось сразиться за мировое первенство (кроме матч-турнира 1948 года). Но никто другой не добился такого постоянства в успехах. Конечно, когда мы с ним конкурировали, как всегда в такой ситуации, отношения были острыми; а затем – самыми хорошими. Выяснилось, что Пауль просто-напросто добряк; он охотно давал всякие бытовые советы и помогал друзьям. Оказалось, что за несколько суровой внешностью скрывается немало юмора (это помогало ему пережить некоторые «строгости» советской жизни). «Да, – говорил Керес, – у меня дома подрастают проходные пешки». Даже в быту Пауль пользовался шахматной терминологией. Его хобби было – воздушные перевозки. Он знал расписание полета самолетов основных авиакомпаний мира. В Комитете физкультуры это ценили, и в особо важных случаях советовались с Кересом – как лучше проложить маршрут. Пауль шутил: все трудности отпадают, как только расстаешься с Аэрофлотом!

Однажды, находясь за рубежом, мы отправились на прогулку. Было жарко, и Керес предложил выпить что-нибудь прохладительное. «Но это же стоит денег», – за рубежом я становился скрягой. «Но так приятно тратить деньги», – возразил Пауль и… угостил меня! Это его «указание» было принято к неуклонному исполнению.

В июне 1974 года я впервые приехал в Таллин (на завод ТЕТ) и конечно, позвонил Кересу. Увы, он уже уезжал в аэропорт. Через несколько месяцев Пауль был в Москве, звонил, но что-то помешало нам повидаться…

Последний турнир Кереса был весной 1975 года в Канаде. Конечно, он был первым, а потом – утомительные сеансы одновременной игры. Пауль выезжал за рубеж один раз в год, подобные ограничения всегда казались мне дикостью; и я протестовал, но они были… Керес, несмотря на больные ноги, давал эти тяжелые сеансы – надо же было заботиться о семье. Трудный перелет Ванкувер – Монреаль – Амстердам – Хельсинки. Инфаркт, больница и печальный конец.

Жизнь Кереса – прекрасный пример служения шахматному искусству, и все другое – национальные предрассудки и прочее – отступало на второй план. Он высоко ценил общение с советскими мастерами, и это было на пользу всем нам.

Не всегда так бывает: один из новых прибалтийских вождей (враждебно относящийся ко всему советскому) в свое время увлекался шахматами и играл в советских соревнованиях; видимо, талант шахматный был столь скромным, что юноша не смог оценить значения русской, советской шахматной культуры, да и не только шахматной…

Когда бываю в Таллине, то прихожу на кладбище, что на берегу залива, чтобы поклониться великому шахматному художнику нашего столетия.

Ройб ФАЙН

Рыцарь, уклонившийся от боя

Ушел из мира сего седьмой (из восьми) участник АВРО-турнира 1938 г. Р. Файн вместе с П. Кересом был тогда победителем этого уникального соревнования. Наряду с успехом Р. Файна в 1936 г. в не менее знаменитом турнире в Ноттингеме, это было выдающимся достижением американского гроссмейстера. Он играл тогда смело и даже азартно, проявляя как оригинальное позиционное понимание, так и тактическую изобретательность.

Но не только этим ограничиваются достижения Файна в шахматах. Его труд в области эндшпиля (Basic chess endings) по глубине краткости и ясности изложения является первым и подлинно научным исследованием в изучении концов игры. Как только я получил эту книгу, она стала неизменно сопровождать меня на всех соревнованиях.

Увы, характер Файна как человека был противоречивым. Боевой шахматист, он уходил от шахмат, нередко уклоняясь от выступлений в турнирах. Его отказ играть в матч-турнире 1948 г., пожалуй не был неожиданным. Еще в сентябре 1946 г., накануне совещания шести сильнейших шахматистов мира, он внезапно покинул Москву из-за неотложных дел на Родине. Неужели дела эти были важнее первенства мира? И накануне матч-турнира 1948 г. Файн заявил о своем отказе от игры…

Можно сожалеть, что такой шахматный воин и одновременно исследователь избрал вместо шахмат карьеру практикующего врача-психолога. Видимо, взяли верх меркантильные интересы, либо Файн понял, что борьба за шахматным столиком связана с чрезмерными перегрузками.

Когда я впервые был в Нью-Йорке в 1983 г., виделись мы последний раз. С Решевским мы приехали в здание, где у Файна был врачебный кабинет. В холле небоскреба мы сфотографировались.

А теперь – партия первого тура (7 ноября 1938 г.), сыгранная в Амстердаме на АВРО-турнире.

1. e2–e4 e7–e6

2. d2-d4 d7-d5

3. Nb1–c3 Bf8-b4

4. e4-e5 c7-c5

5. d4:c5

Безобидный ход, не ставящий перед черными серьезных проблем, однако у моею партнера, по-видимому, была лишь одна цель – уйти в этой до тонкостей разработанной мной дебютной системе от обычных вариантов.

5. … Ng8–e7

6. Ng1–f3 Nb8-c6

7. Bf1-d3 d5-d4

Напрашивалось здесь 7 … Ng6, но и прямолинейный путь избранный черными неплох.

8. a2–a3 Bb4-a5

9. b2-b4 Nc6:b4

10. a3:b4 Ba5:b4

11. Bd3-b5+ Ne7-c6

Фатальная позиционная ошибка. Обязательно было 11… Bd7 12. Q:d4 B:c3+ 13. Q:c3 B:b5 по меньшей мере с равной игрой у черных. Здесь я просмотрел тончайший ход Файна на 13-м ходу.

12. Bb5:c6+! b7:c6

Теперь черные остаются с плохим ферзевым слоном. Но если им удалось бы сохранить преимущество двух слонов, то их дела были бы не так уж плохи.

13. Ra1-a4!! …

Увы, теперь размен чернопольных слонов неизбежен (13… a5 14. R:b4), и стратегически партия черных проиграна.

13. … Bb4:c3

14. Be1-d2 f7-f6

Черные растерялись. Тактический шанс состоял в продолжении 14… a5 15. В:c3 dc 16. Rd4 (или 16. Qa1 Ba6) Qe7 17. Rd6 Ba6 18. Qd4 Rb8 19. Q:c3 Rb1+ 20. Rd1 R:d1 21. K:d1 0-0. Ход в партии – потеря времени.

15. 0-0 0-0

16. Bd2:c3 d4:c3

17. Qd1-e1 a7-a5 Поздно.

18. Qel:c3 Bc8-a6

19. Rf1-a1 Ba6-b5

20. Ra4-d4! Qd8-e7

21. Rd4-d6 a5-a4

22. Qc3-e3 Ra8-a7

23. Nf3-d2 a4-a3 Отчаяние.

24. c2-c4 Bb5-a4

25. e5:f6 Qe7:f6

26. Ra1:a3 Rf8-e8

27. h2-h3

Подчеркивает беспомощность положения черных.

27. … Ra7-a8

28. Nd2-f3 Qf6-b2

29. Nf3-e5 Qb2-b1+

30. Kg1-h2 Qb1-f5

31. Qe3–g3

Черные сдались. У них нет ни одного хорошего хода, а грозит Ra3-f3.

Сочетание великолепного стратегического замысла с тактическими тонкостями.

Сэмюэль РЕШЕВСКИЙ