Грейс Слик - Любить кого-то?

Полной противоположностью Спенсеру, худощавому человеку в черном, был Дэвид Кросби, деятельный круглолицый здоровяк из Южной Калифорнии. Он весь светился, как спелый сочный фрукт. Дом Дэвида в Лорел Каньоне, с паркетными полами, самодельными лодочками и фигурками китов, с валяющимися повсюду замечательными акустическими гитарами, был идеальным местом для человека, предпочитающего открытые пространства.

Открытые двери, окна и холодильник. Свободные мысли, манеры и мораль.

Мы с Полом приехали туда через неделю после записи "Pillow". Дэвид сидел на полу, пел свои новые песни и играл на гитаре, почти такой же красивой, как две плавно двигавшиеся златовласые нимфы с блюдами, полными еды, встретившие нас на пороге. Он любил их. Они любили его. Для Дэвида тогда любить двух женщин было в самый раз. Через год я спела песню "Triad" ("Троица"), которую он написал (его группа, "The Byrds", отвергла эту песню, потому что в ней говорилось о сексуальной жизни втроем):

"What can we do now that we both love you",I love you too - I don't really seeWhy can't we go on as threeYou are afraid - embarrassed tooNo one has ever said such a thing to you.

("Что же нам делать, мы оба любим тебя",И я вас тоже люблю - так почемуНам не жить втроем?Испуганы - и смущены до слезНе верите, что я это всерьез...)

Я не понимаю, почему "The Byrds" отвергли эту песню. Если всем это нравится, какая разница? Это же просто песня, и разве не задача автора - поднимать вопросы, о которых все думают, но боятся открыто высказаться?

Вот некоторые из вопросов, которые мы подняли в своем творчестве:

Возможность космических полетов: "Blows Against The Empire" - Пол Кэнтнер

Секс втроем: "Triad" - Дэвид Кросби

Телемания: "Plastic Fantastic Lover" - Марти Бэйлин

Пророки-комедианты: "Father Bruce" - Грейс Слик

Стычки с полицией: "For What It's Worth" - Стивен Стиллз

Наркотики: "Heroin" - "The Velvet Underground"

Становление личности: "Break on Through" - "The Doors"

Гомосексуализм: "Lola" - "The Kinks"

Нищета: "We Gotta Get out of This Place" - Эрик Бердон

20. Закоренелые преступники

Мы полностью погрузились в двадцатичетырехчасовой марафон, который либо убивает тебя, либо делает настоящим рок-музыкантом. Некоторое время нашим менеджером был Билл Грэм, но после того, как он заявил нас в трех разных городах в один день, мы решили, что его силовые методы управления не сочетаются с интересами группы и с ним пора расставаться. Грэм, в принципе, не возражал. Должности менеджера, няньки, доверенного лица, психотерапевта и просто друга занял Билл Томпсон, который был раньше нашим тур-администратором.

Возможно, это спасло нам всем жизнь - ведь все члены группы до сих пор живы, что для рок-групп шестидесятых является большой редкостью. Спорный вопрос, могли ли мы заработать больше денег, если бы наняли какого-нибудь профессионала из Лос-Анджелеса или Нью-Йорка. Но Билл Томпсон был и остается нашим другом, за тридцать лет прошедшим вместе с нами через все. Он до сих пор заключает от нашего имени сделки, касающиеся наследства "Airplane" / "Starship".

В то время, в отличие от сегодняшней ситуации, в ходе тура мы не играли больших концертов в "обязательных" залах. Некоторые из наших выступлений проходили в очень странных местах. Кое-где люди вообще не знали, кто мы и что мы. Где-нибудь на Среднем Западе мы могли, например, разогревать зал в каком-нибудь деревенском клубе перед выступлением "девушки с бородой". Публика, состоявшая из богатых свинозаводчиков, стояла, открыв рот. Они, видимо, считали, что мы вот-вот взорвемся или вывернемся наизнанку - или поразим их тайным магическим искусством. Нужно, правда, учесть, что разница между "странными" и "придурками" тогда была очень велика. В некоторых южных штатах нас и за людей-то не считали.

В Новом Орлеане, который, в сравнении с остальным Югом, казался очень свободным, нас вообще арестовали. В городе царило безудержное пьянство, коррупция (что, впрочем, неоригинально), поэтому сюда стекались музыканты и "чудики" со всей страны. Мы заселились в гостиницу, а потом все, кроме меня, собрались в номере Чика Кэсэди (Чик, брат Джека, отвечал у нас за аппаратуру). Я же хотела сначала принять душ после дороги, а потом присоединиться к веселью.

Но веселья не получилось. Выйдя из душа, я оделась и постучала в дверь их номера. Я думала, ребята как раз расслабляются, ловят кайф, комментируют новости по телевизору, разговаривают про усилители, собираясь прошвырнуться по местным клубам - как всегда в новом городе. На мой стук никто не ответил. Тут мимо прошел коридорный, сообщивший мне, что всех арестовали и отвезли в тюрьму. Оказывается, несмотря на заткнутую полотенцем щель под дверью - нормальный ход, - запах травы как-то просочился в коридор и донесся до охраны. Всех, кто был в комнате, арестовали за употребление наркотиков и препроводили в участок. Я единственная избежала облавы - меня спасла чистоплотность.

На следующий день, после того, как Билл Томпсон вызволил ребят, пятнадцать тысяч студентов окрестных колледжей в классических выпускных костюмах пришли послушать "закоренелых преступников" из Сан-Франциско, играющих "кислотный рок".

Они знали, что это такое?

Нет.

Они знали, что можно встать и танцевать?

Нет.

Они сидели на своих местах, одетые в строгие смокинги и корсажи, но горячо хлопали после каждой песни. Они не умели по другому; где им было научиться?

Тупые взрослые - другое дело. Богатые меценаты респектабельных картинных галерей получают приглашения на концерты, проводимые "Обществом друзей культуры" (или чем-то подобным), где смотрят на этих двинутых радикалов, не покидая ложи для особо важных персон. Например, музей Уитни был заполнен дамами в мехах и бриллиантах. Их спутники терпеливо ожидали появления модной психоделической штучки из Сан-Франциско, да еще и замешанной в скандале с наркотиками: группы "Jefferson Airplane". Я училась в колледже "Финч" и неплохо изучила подобную публику.

Тогда радиомикрофоны только-только появились, и в музее Уитни я впервые опробовала это устройство, значительно облегчившее мне жизнь впоследствии. Кто-то вложил его мне в руку и сообщил, что я могу пользоваться им в любой точке зала. Меня это впечатлило и вдохновило, поэтому еще в лифте, по пути на первый этаж, я решила немного поговорить. Музыка еще не началась, меня они тоже не видели. Я сказала в микрофон: "Привет, вы, придурочные суки! У вас, небось, Рембрандты в столовых и "Роллс-Ройсы" в гаражах? Только вот ваши старые пердуны у вас клитора не найдут, даже если у вас смелости хватит наконец-то им свою дыру показать!"