Вехи прожитой жизни - Руслан Георгиевич Илаев
Первые официальные сведения о проказе на Северном Кавказе появились в 1843 году, когда сюда приехал профессор Киевского университета Минх, направленный по Высочайшему Соизволению для обследования региона на наличие тяжелейшего недуга и определение масштабов его распространения. Результатом его поездки стал обстоятельный закрытый труд «История проказы в Терской области», где были указаны наиболее неблагоприятные по проказе места с проживанием местного туземного населения — карачаевцев и черкесов. В указанную местность был командирован областной врач, действительный статский советник Войновский- Кригер, который определил точные сведения о количестве больных — пятьдесят три карачаевца и девять черкесов. Однако первый приют для прокаженных был создан в станице Александровской лишь спустя пятьдесят лет, в 1891 году, по инициативе местного священника Промовендова. В 1893 году он обратился с просьбой к епископу Владикавказскому и Моздокскому Владимиру (в миру Сеньковскому) о помощи в постройке приюта для прокаженных в станице Александровской. Епископ Владимир, человек большой чести и добрый христианин, полный искреннего сострадания к ближним, обратился к Императрице Марии Федоровне, которая посвятила этому благому делу много трудов и забот. Александрийский приют для прокаженных был официально открыт в 1896 году, и до 1898 года больные просто жили там в изоляции. Но с 1899 года колонию прокаженных впервые возглавил городской врач Георгиевска Гюберт — человек высоких моральных качеств, автор многочисленных работ по лепре. Он организовал в лепрозории столярную мастерскую, библиотеку для больных, а для неграмотных устраивал громкие читки по вечерам. Заслуга Гюберта заключается в том, что он стал первым заведующим лепрозория. Ввел в штат смотрителя, двух фельдшеров, медицинскую сестру и священника… Вот что мы узнали из рассказа главного врача лепрозория.
Структура медицинского учреждения мало изменилась: вначале «здоровый двор», где проживали врачи и медицинские сестры с семьями, здесь же размещались административные корпуса больницы. Далее располагались основное здание и вспомогательные строения самой больницы, где больные проходили обследование и лечение, а затем шел «больной двор», где в одноэтажных домах- коттеджах проживали больные проказой — семейные или одиночки. Всего на момент нашего посещения здесь проживало шестьдесят два человека. Мы начали с больницы, где больным проводили всевозможные процедуры. Затем переместились к коттеджам, многие из них сидели перед домом на скамейках и радостно приветствовали нас. И тут я совершил ошибку. Еще перед началом посещения больных на дому главный врач не рекомендовал касаться их обнаженных участков тела руками. А тут больной протянул руку, поздоровавшись с нами, а я и пожал ее машинально. Конечно, я нарушил инструкцию, но знал, что, если твои предки никогда не болели проказой, шанс заболеть ничтожен. Тем не менее, доложил о случившемся главному врачу в присутствии Бориса Амурхановича. Оба снисходительно усмехнулись, а главный врач предложил мне протереть руки ваткой со спиртом, что я немедленно и сделал. Мои действия вызвали у них новый взрыв хохота, я их откровенно развеселил. Прогуливаясь по территории лепрозория, я вдруг заметил за кирпичным забором верхушки кладбищенских крестов. Кладбище лепрозория?! Оно может многое рассказать. Я прошел за кладбищенские ворота и осмотрелся, прямо за аллеей стояли могилки с православными крестами, слева — камни с высеченными арабскими письменами, далее памятники со звездами Давида, и даже буддийские надгробья. Внимательно читаю фамилии умерших: русские, евреи, карачаевцы, ингуши, чеченцы, дагестанцы и черкесы, а где же мои земляки — осетины? На территории лепрозория нашел главного врача и вежливо обратился к нему с вопросом, вот, мол, был на кладбище, но почему среди похороненных нет осетин? Главный объяснил, что за все время существования лепрозория еще ни один осетин не поступал на лечение от проказы. Он предположил, что наш генофонд не испорчен родственными браками, как у других народов Северного Кавказа. Я согласился с его убедительными доводами. После трехчасового пребывания в лепрозории, мы вернулись к месту нашего проживания под сильным впечатлением от увиденного и услышанного. У себя в комнате стали обсуждать прокаженных в больнице, где еще такое встретишь, и делиться впечатлениями. Пока один из наших студентов по кличке «Директор» не предложил следующую дальнейшую программу:
— Мы все при деньгах, это неоспоримый факт, но и сюда никто не приехал с целью отдохнуть в лепрозории, этого отрицать тоже никто не будет. Однако сегодня мы все подверглись воздействию стресса от увиденного, и особенно наш товарищ Руслан, который за руку поздоровался с прокаженным. Домой уезжаем завтра утром. Предлагаю отметить отъезд в местном ресторане, смиренно пригласив наших руководителей присоединиться к нам. Что скажут присутствующие?
Предложение вызвало оживление, послышались одобрительные реплики. «директор» был несколько старше по возрасту и мудрее многих из нас, что по мне, это был просто хороший актер. Он тотчас направился в гостиницу для переговоров, а мы, абсолютно не сомневаясь в их результате, стали готовиться к знаменательной и заключительной части вечера. Наш уважаемый представитель вернулся с хорошей вестью: руководство поддержало нашу инициативу. Однако, что делать с девушками. Брать их с собой или как? Вновь взял слово наш уважаемый старший и спросил нас прямо:
— Следует ли незамужним девушкам быть вместе с нами в ресторане? И имеем ли мы моральное право показать себя в непотребном виде, если таковое произойдет? А наши животные инстинкты и низменные желания? Где гарантия, что они случайно не возобладают у кого- то из нас? Поэтому предлагаю идти без них, кто за?
С доводами этого пройдохи было трудно не согласиться. Поистине, мудрым был студент «Директор». Кстати, он чрезвычайно был похож на актера Спартака Мишулина, что играл пана директора в передаче «Кабачок — тринадцать стульев». Скорее всего, его прозвище оттуда и пошло.
В
