Вехи прожитой жизни - Руслан Георгиевич Илаев
Как- то утром заявился завхоз Виталик — «Чабус» в сопровождении каких- то военных — младших офицеров. Объяснил — на охоту дескать идем в степь на сайгаков. Пообещал привести гору мяса, но просил одного человека от нас в помощь. На сайгаков охотиться ехали на машине военных ГАЗ- 66. В помощники дали ему молодого Беслана — ингуша, студента второго курса. Вечером машина вернулась, набитая доверху тушами сайгаков. Скинув нам шесть туш, машина продолжила движение в сторону Амангельды. Смертельно уставший Беслан отказался от ужина и душа и завалился в одежде спать. Туши до утра пролежали на кафельном полу умывальника. Затем четыре из них передали директору школы на ее усмотрение. Остальные две освежевали и сварили мясной суп, часть пустили на шашлыки. Пришедший в себя Беслан рассказал, что у сайгаков сейчас период миграции на пастбища в Иран. Вся степь в движении огромными волнами — на юг. Стада сайгаков насчитывают сотни тысяч голов, и ими заполнено все пространство до горизонта. Охоты как таковой нет, ружья там не нужны. Машина вначале идет параллельным курсом с движущимся стадом, затем внезапно поворачивает и начинает их сбивать. Погибших сайгаков осматривают, раздавленных оставляют, остальным перерезают горло, чтобы кровь выпустить. Охоту ведут на грузовых машинах многие. Беслан насчитал не меньше полусотни грузовых машин. Добытого мяса нам хватило на две недели, а разделанные туши хранили в морозильных камерах местного магазина. Там морозились и четыре туши, что мы передали Розе Рембатовне. Она же и помогла с холодильниками — директор магазина оказалась ее двоюродной сестрой.
Тем временем наш «стахановец» Башир закончил возводить стены загона и перешел к установке крыши. По центру кошары линейно были врыты столбы на расстоянии четырех метров друг от друга, на них сверху уложили стропила. Затем начали укладывать вплотную доски от обеих стен на стропила, прибивая их «сотками». Под руководством Богатырева возвели кровлю, одновременно укладывая на доски рулоны стекловолокна для утепления. Настала очередь шифера. Всех «тяжелых» Башир с крыши убрал, а как положили шифер, сверху на всем протяжении аккуратно прибил жесть, закрыв стыки шифера от дождя и снега. На ворота у Башира ушло пять дней, Два слоя досок он усилил брусками по периметру, а центр — крестом из того же материала. Затем прибил на каждые половинки ворот длинные металлические петли. Другие петли он закрепил внутри стены, не жалея бетона и арматуры, а когда бетон взялся, одел ворота на петли. Снаружи Башир из брусков и оставшихся досок смастерил уголки для задвижки. Это чтобы овцы не разбежались, когда закроют ворота загона на ночь. Принимать объект приехали второй секретарь Амангельдинского райкома партии, председатель Есирского сельского Совета и наш командир Таймураз Ревазов. Судя по удовлетворенному выражению лиц прибывших высоких гостей и местных жителей, загон для овец был великолепен. Сняли деревянную задвижку, и прибывшие вошли внутрь, естественно, мы прибрались перед их приездом — выровняли земляной пол и убрали мусор. В загоне темно, щелей нет и ветер не гуляет- свой микроклимат! Все остались довольными. Местные партийные руководители искренне нас поблагодарили. Командир объявил, что завтра переезжаем в основной лагерь, необходимо так же успешно завершить строительство пяти жилых коттеджей. До окончания работ и нашего отъезда осталось три недели. Справимся. Командир и высокие гости уехали. Перед отъездом к нам подошел водитель из райкома и незаметно передал Баширу большой пакет, как он пояснил, «от партийных органов». Мы еще раз убедились, что кадры в партийные органы все же умели подбирать. В пакете оказалось четыре бутылки армянского коньяка и столько же больших шоколадных плиток. Вечером мы тихо и чинно отметили завершение работ. А вокруг со стен укоризненно наблюдали за нами цветные лики святых — плод творения нашего народного художника Андрея.
В течение оставшихся трех недель мы завершили строительство всех запланированных объектов. Старались на совесть, ведь дома предназначались для многодетных семей. Члены приемной комиссии также остались довольны, недостатков и замечаний не выявили, но и подарков более не оставили. Да и где столько коньяка взять на тридцать человек. Честно говоря, не очень — то и хотелось, настроение уже было у всех «чемоданное».
Далее все пошло в обратном порядке, из Амангельды нас на автобусе доставили на железнодорожный вокзал города Аркалык. Затем в Целинограде пересели в плацкартные вагоны поезда, направлявшегося в Минводы, а далее двое суток мы наблюдали знакомый скучный ландшафт казахской степи — верблюды, суслики, скачущие тушканчики, упитанные сурки- байбаки… В Орджоникидзе прибыли вечером на третьи сутки, уставшие, но довольные оттого, что уже на родной земле.
Через полгода мой старший брат переведется на военно- медицинский факультет при Саратовском медицинском институте. А спустя год я переведусь на военно- медицинский факультет при Горьковском медицинском институте. Мы станем офицерами — Тимур Советской Армии, а я — Военно- Морского флота.
Лепрозорий
На третьем курсе Северо- Осетинского государственного медицинского института нам начали преподавать серьезные клинические дисциплины, определяющие склонность обучающихся к выбору будущей профессии: патологическую физиологию, общую хирургию, пропедевтику внутренних болезней, дерматовенерологию. Однако я свой выбор уже сделал ранее, избрав будущей профессией службу военного врача — морского офицера. Но перевод на военно- медицинский факультет предстоял лишь в августе следующего года. А до этого времени перечисленные выше предметы необходимо было изучать и по окончанию цикла каждый раз сдавать зачеты или экзамены. Предметы были повышенной сложности и требовали тщательности в изучении. Наиболее сложной дисциплиной оказалась дерматовенерология ввиду неподкупности и патологической приверженности своему предмету преподавательского состава этой кафедры. Семинарские занятия проходили на улице Маркуса на кафедре дерматовенерологии СОГМИ в старом дореволюционном здании, принадлежавшем ранее купцу Арутюнову. Здание многократно меняло хозяев, пока в 1939 году его, наконец, не передали в распоряжение медицинского института. Занятия в нашей
