Леонид Колосов - Мёртвый сезон. Конец легенды

В перерыве между лекциями, когда все вышли в коридор — длинную, освещенную люминесцентными лампами щель между двумя грубо оштукатуренными, выкрашенными светлой краской стенами, — я оказался рядом с высоким парнем, одетым в твидовый пиджак и светло-серые брюки. Его одежда и более свободная, чем у остальных, манера держаться говорили о том, что парень мог быть либо американцем, либо канадцем.

— Вы не американец случайно? — как бы невзначай спросил я.

— Слава Богу, пока нет, — ответил тот.

По тому, как парень проглотил букву «р», слегка при этом «окая», можно было предположить, что он либо канадец, либо житель Новой Англии — северо-восточного уголка США, граничащего с Канадой.

— Вот и отлично. Я тоже канадец. Из Ванкувера. Вы, видимо, с востока?

— Совершенно верно. Из Оттавы. Том Поуп. — Он протянул руку.

Знакомство, что называется, «сломало лед», и вскоре я пожал руку еще нескольким стоящим рядом с нами англичанам. Я постарался навести разговор на причины, которые побудили моих собеседников заняться изучением китайского языка. Говорили, разумеется, всякое… Что касается меня, то я объяснил, что изучаю язык в надежде получить выгодную работу в одной из канадских фирм, торгующих с Китаем.

— Видимо, это будет хороший бизнес, раз вы решили на три года погрузиться в «китайскую тушь», — с доброжелательной улыбкой заметил Том Поуп.

— Да, да, — поспешил согласиться я. — В данном случае цель вполне оправдывает средства…

Вечером, листая сделанные на первых лекциях записи, я мысленно прошелся по аудитории, перебрав всех пятнадцать своих однокурсников. Для начала разбил их на три группы. Иностранцы — канадский дипломат Томас Поуп, американец Клейтон Бредт, дипломат из Израиля Цвий Кедар и я сам — бизнесмен из Канады Гордон Лонсдейл. Во вторую группу вошли «черные пиджаки» — лица в чиновничьей форме. Скорее всего, это были сотрудники военной разведки и контрразведки. Было известно, что именно такое партикулярное платье носят английские офицеры. Третья группа — это были те, кто выдавал себя за сотрудников Форрин Оффис, а на самом деле служили в Сикрет интелли-дженс сервис, как официально именуется английская политическая разведка.

Мне уже было в принципе ясно, что ни Поуп, ни американец не имеют никакого отношения к секретной службе. Иное дело — израильтянин. Интуиция подсказывала, что он не тот, за кого выдает себя. «Надо будет сойтись с ним поближе, — подумал я, поднимаясь, чтобы приготовить себе ужин. — Весьма интересный парень».

 Полковник Конон Трофимович Молодый

Дедушка разведчика — тоже Конон Трофимович Молодый, погибший сорока лет от роду

 Бабушка разведчика — Мария Васильевна, со своим вторым мужем

Мама Конона — Евдокия Константиновна

Тетя Конона — Татьяна Константиновна

Отец разведчика — Трофим Кононович после блестящего окончания Московского университета

 Конон (справа) со своим приятелем Вовой

 У теток в Калифорнии было иногда весело…

 …но хотелось домой

 Мама Конона (справа) и ее сестра Татьяна с их старой няней

Конон (стоит, справа) перед призывом в армию с мамой, сестрой и ее другом

 На фронте

 По дороге из Берлина. Май 1945 г. Кончилась война…

 Конон (справа) с фронтовыми друзьями

 Студенческий театр в Институте внешней торговли

 Китайская группа. Конон (в центре) со своими однокашниками

Сэр Гордон Лонсдейл (справа) перед отбытием из Америки в Англию с соседом по каюте, «земляком» из Канады

Гордон Лонсдейл (крайний справа) со служащими «Мастер Свитч Компани» на торговой выставке фирмы в Брюсселе

Гордон Лонсдейл с Большой золотой медалью Брюссельской выставки

Прикрытие состоятельного бизнесмена позволяло советскому разведчику попутешествовать по Европе. Конечно, в интересах службы…

Кедар оказался весьма общительным человеком и охотно согласился на предложение позаниматься вместе. Жил он недалеко от меня и в тот же вечер нанес визит. Мы выпили по бокалу вермута и, прежде чем погрузиться в таинство древних китайских иероглифов, как и полагалось по английским традициям, несколько минут беседовали о всякой всячине.

— У вас чудесный вид из окна.

— Возможно, — согласился я, наливая второй «Мартини».

— Вы не любитель городских пейзажей?

— Во всяком случае, не настолько, чтобы не отходить от окна. — Я протянул гостю рюмку.

— Когда живешь в таком городе, чувствуешь себя крохотной молекулой…

— Вы родились в Израиле или эмигрировали туда?

— Израильтянин чистых кровей. Родился и вырос в Палестине.

— Почему-то думал, что вы араб…

— Не один вы, — усмехнулся Кедар. — Арабы тоже иногда принимают меня за своего. Их язык я знаю с детства.

— Видимо, это третий по счету, которым вы владеете?

— Нет, четвертый. Кроме древнееврейского, английского и арабского, я изучал немецкий… Но, по-моему, все вместе они не сравнятся по трудности с этим чертовым китайским. Поэтому я благодарен вам, Гордон, за помощь. Знаете, когда в сорок лет садишься за «цзянь» и «тянь» — это не очень-то вдохновляет…

— Зачем же насиловать себя?

— Вы бизнесмен, и понять вам это трудно. Я же нахожусь на государственной службе. Дипломат. Мне предлагают выгодную работу в Пекине, и я, естественно, не отказываюсь.

Намечавшаяся дружба требовала ответного визита. И мы договорились, что я зайду к Кедару в субботу вечером. Он тоже снимал небольшую меблированную квартиру, но чуть дальше от университета. Встретил меня Кедар довольно радушно и, даже не дождавшись, пока повешу мокрый от очередного дождя плащ, предложил выпить.

— Считайте, что вам сегодня повезло, — воскликнул он. — Я угощу вас не виски и не джином, а удивительным, неизвестным вам напитком. Сегодня вы сделаете для себя важное открытие…

Тут он открыл холодильник и достал бутылку… «Столичной».

— Что это такое? — спросил я, с преувеличенным интересом глядя на знакомую этикетку.

— Лучший напиток в мире. Русская водка, — ответил Кедар, открывая бутылку. — При этом не какая-нибудь подделка, а «Штолышна» из России.