Виктор Прибытков - Черненко

Довольно точно передает Воротников атмосферу, которая окружала Черненко: «Я работал в это время в Воронеже. Раза два-три, бывая в ЦК, заходил по каким-то вопросам к К. У. Черненко. Принимал он вежливо, но сдержанно, как-то даже безразлично. Правда, все вопросы решал. Столы в его кабинете всегда были завалены бумагами. Столбом стоял сигаретный дым, он курил беспрерывно, а на столе — неизменный стакан крепкого чая».

Воротников подчеркивает необъяснимое с первого взгляда влияние Черненко на решение важнейших государственных вопросов, твердость его обещаний, четкость и исполнительность. И иллюстрирует это одним ярким примером:

«В 1974 г. я лишний раз убедился в том, каково место К. У. Черненко в аппарате ЦК. Тогда активно обсуждались проблемы совершенствования структуры управления в сельхозорганах. Было много претензий к сельхозтехнике. У нас в Воронеже возникла идея передачи снабженческих функций из Сельхозтехники в Госснаб, организации там Сельхозснаба. Кроме того, были разработаны предложения об углубленной производственной специализации и реорганизации сельхозорганов в Центре и на местах. Упор делался на повышение самостоятельности районного и областного звеньев, передаче им функций Центра.

Я подготовил соответствующую записку, расчеты, схемы и привез эти материалы к Ф. Д. Кулакову. Он внимательно все прочел, задал много вопросов. Предложения ему понравились. Я говорю: „Хорошо, Федор Давыдович, тогда доложите об этом Л. И. Брежневу“. Он задумался: „Нет, так не выйдет“.

Снял телефонную трубку, позвонил К. У. Черненко и стал объяснять ему, что-де в Воронеже подготовили интересные предложения, разработали схему управления сельскохозяйственным комплексом. „Надо с ними познакомить Л. И. Брежнева, а лучше, если б Леонид Ильич принял Воротникова“. Что ответил К. У. Черненко, я не знаю. „Давай, — говорит Кулаков, — иди к Черненко, тот все устроит“. Я удивился. Секретарь ЦК, член Политбюро звонит заведующему отделом и просит! Почему бы ему самому не позвонить, не зайти к Л. И. Брежневу и все объяснить?

Поднялся на 6-й этаж к К. У. Черненко, передал материал. Тот не стал ничего смотреть. „Оставь, я все сделаю“. Действительно, прошло несколько дней, и меня вызвали к Л. И. Брежневу. Материалы у него. Я рассказал о наших предложениях. Брежнев начал читать документы, но вскоре отвлекся от текста, заговорил о текущих делах. Вспомнил, что раньше был так называемый ГУТАП (Главное управление тракторно-автомобильной промышленности. — В. П.), который занимался снабжением сельского хозяйства техникой. И дела тогда шли хорошо.

Мои материалы были разосланы по Политбюро с положительной резолюцией Л. И. Брежнева…»

Когда-то считалось, что главная функция Общего отдела — это исключительно обслуживание высших органов партии и других отделов Центрального комитета. Никто при этом и не думал, что роль отдела выйдет за привычные рамки «партийной канцелярии». Черненко, упорядочивая текущую работу, добился того, что практически все документы проходили через его отдел. При такой постановке дел от него зависело очень многое. Он мог привлечь внимание генерального секретаря к тем или иным вопросам. Или, наоборот, освободить его от решения проблем, которые, по мнению Черненко, не носили принципиального характера.

Даже материалы КГБ шли через заведующего Общим отделом. Только в исключительных случаях председатель КГБ докладывал лично генсеку. Но Андропов появлялся в кабинете Брежнева, может быть, раз в неделю, а Черненко — каждый день и не один раз. Черненко сам докладывал Леониду Ильичу о всех важнейших документах, поступавших в Центральный комитет, сопровождал их своими комментариями и рекомендациями.

Присутствие рядом Черненко избавляло Брежнева от черновой работы. Тот все помнил, все знал, всегда был готов исполнить любое указание. Между ними установились весьма доверительные отношения, и Леонид Ильич часто поручал Константину Устиновичу дела самого деликатного свойства, с которыми он не обратился бы ни к кому другому.

Брежнев доверял Черненко полностью и безоговорочно. Поэтому он и возлагал на него решение многих, самых сложных вопросов, особенно после того, как здоровье его резко пошатнулось и, по совету врачей, ему пришлось заметно ограничить себя в работе.

В последние годы, когда Брежнев чувствовал себя совсем больным, Черненко стал ему особенно нужен. Как мне помнится, Брежнев ко всем членам Политбюро обращался по имени-отчеству и лишь Черненко называл Костей. Я чувствовал, что тому это не нравилось, но генсек есть генсек. «Ты, Костя, погляди, — мог сказать Брежнев, — ну во что ты меня втягиваешь? Ты сам с ним поговори». «Костя», как правило, все делал, все улаживал, проявляя при этом терпение и покладистость.

В течение девяти лет мне пришлось исполнять нелегкие, порой весьма непривычные, а то и вовсе странные обязанности помощника Черненко — и в то время, когда он был просто секретарем ЦК КПСС, и когда стал генсеком. Постоянное общение с людьми, выполняющими те же функции, что выпали и на мою долю, дало мне возможность составить довольно полное представление об этой интересной категории партийных работников — особой и своеобразной, в какой-то мере позволило изучить их психологию. Когда-то давно сама по себе должность помощника какого-либо крупного руководителя предусматривала в первую очередь техническую работу. Но такие времена давно ушли в прошлое. К тому периоду, который я описываю, их деятельность приобрела действительно особый характер — и в силу их приближенности к высокому руководству, недоступному простым смертным, и в силу содержания выполняемой ими работы.

Я не случайно останавливаю внимание читателя на их работе, потому что институт помощников генерального секретаря, членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС имел, как показывала практика, огромное влияние на руководителей партии, а зачастую и «делал» политику КПСС. Я вполне допускаю, что у меня могли сложиться о моих коллегах довольно субъективные суждения. Но все они основаны на моих личных наблюдениях и выводах.

Как показывала многолетняя история формирования верхних эшелонов власти, состав команды партийного или государственного лидера, как правило, не ограничивался официальными должностными лицами — людьми, облеченными его доверием и занимающим на вершине властной пирамиды ключевые посты. В эту команду всегда входила сравнительно небольшая группа людей, способных подсказать и разработать ту или иную идею, четко оформить мысли и предложения руководителя, облечь их в удобоваримые формы, будь то текст доклада, публичного выступления или интервью для газеты.