Хорст Герлах - В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946

Время, проведенное в лагере, казалось для нас вечностью. Сейчас, оглядываясь назад, я осознаю весь ужас тех дней. Как хорошо, что человек способен забывать все невзгоды; иначе невозможно было бы жить дальше.

Глава 10

Смена времен года

10 мая снег начал таять, и мы смогли разглядеть территорию, на которой живем. Нас окружало огромное поле, покрытое кучами земли, смешанной с песком. Вокруг росло много клюквы. Лес начинался в двух километрах от лагеря и переходил в чащу, где не ступала нога человека. Толстый слой моха покрывал землю, и повсюду росла черника.

Когда сошел снег, дороги стали почти непроходимыми. Глубокие канавы на дорогах, по колено полные грязи и воды, сделали движение почти невозможным, а русские не засыпали их ни гравием, ни булыжниками, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию. Как мы ни старались обходить лужи, наша хлюпкая обувь всегда промокала, и в такую погоду все ходили с насморком. Переход от весны к лету длился недолго. Казалось, природа стремится скорее преобразиться и восстановить утраченную за зиму красоту. С каждым днем солнце в небе поднималось все выше. Дни становились длиннее, а ночи – короче. В самый долгий день вместо ночи было лишь два часа, когда наступили сумерки, и чувствовалось, что мы находимся близко к Северному полярному кругу.

Природа оживала, и мы с большим нетерпением ждали, когда земля покроется молодой травой, а из-под земли пробьются весенние цветы. Мы так устали от снега и бесконечных холодных ночей.

Новое мучение

Но с приходом долгожданного лета наступили новые страдания, о которых мы не подозревали. Все плохое, что могло случиться здесь с нами, уже было, но того, что произошло потом, совершенно никто не ожидал.

Следующим испытанием, которое нам предстояло выдержать, стали укусы комаров. Чудовищно кусаясь, они атаковали нас волна за волной, пытаясь выпить последнюю каплю крови из наших заморенных тел. В основном они нападали на руки, ноги и головы, высасывая кровь. Единственной отрадой было то, что комары не различали, кто какой национальности, и набрасывались на всех без разбору. И все же у охранника имелась москитная сетка, а нам лишь оставалось одно: даже в жару носить перчатки.

Лето было недолгим. Период цветения растений длился только четыре месяца, а вот объем нашей работы не уменьшался. Наступила осень, а вместе с ней слякоть и холод. Первые ночные заморозки ударили 14 сентября, а первый снег выпал уже 22 сентября. Таким образом, за четыре месяца прошли весна, лето и осень. Впереди нас ожидал самый худший и длинный сезон – зима. Мы уже знали, что такое сибирские морозы. В начале зимы снег выпадал и таял несколько раз, но потом стал выпадать ежедневно. Солнечные лучи становились все слабее, и их тепло уже не доходило до нас.

К концу августа несколько машин с больными отправили в больницу, находившуюся за территорией лагеря. Большинство заболевших так и не вернулось обратно, потому что их болезнь прогрессировала слишком быстро, и этот переезд окончательно добил их. Оставшиеся в лагере как-то адаптировались к климату. Чтобы утолить жажду, мы приспособились пить чай, заваренный из хвойных иголок. Я не знаю, может быть, этот настой помог нам не заболеть.

Когда надсмотрщики видели, что мы хорошо справляемся со своей работой, они чувствовали, что наш предел еще не наступил, а значит, мы способны работать еще лучше. В знак поощрения нам позволили написать домой. Каждому выдали почтовую открытку, а тем, кто перевыполнил план, дали сразу две штуки.

Я сел и стал писать маме, на старый адрес нашей фермы.

«Дорогая мама.

Это первая весточка от меня. Я нахожусь на севере России. Мы в лагере. Ты, конечно, помнишь свитер, который дала мне на случай, если я встречу отца. Я его не видел. Я спрашивал об отце у других пленных, которые были знакомы с ним, но никто ничего не знает. Здесь много людей из наших мест, но нет никого, кто тебе был бы знаком. Герр Канн из Гросс-Стобоя умер в дороге. Габи тоже умерла. Она всегда помогала мне.

Я сильно голодаю. Если это возможно, вышли какой-нибудь еды. Муки, гороха, фасоли, все, что не испортится в дороге. Я бы очень хотел вернуться домой, но не могу. Как там наши? Напиши как можно скорее. Я очень скучаю по дому.

Всем привет.

Потом я подошел к охраннику, чтобы передать письмо.

Мы с нетерпением ждали ответа около двух-трех недель, но ни один из нас не получил ответного письма.

Хозяин барака

В конце сентября я свалился с температурой на несколько дней. Доктор назначил меня следить за порядком в нашем бараке. Вместе с двумя девушками я должен был отмывать пол. Кроме того, от меня требовалось следить за тем, чтобы всегда была вода и вовремя приносили еду, а самое главное, чтобы здание всегда держало тепло, что было особенно важно на Крайнем Севере. Работа была не сложной, и я быстро пошел на поправку.

Земля промерзла, и наши работы прекратились. Чтобы приступить к работе, требовалось подорвать замерзшую почву, но взрывчатка закончилась. Лагерная администрация, осознавая, что мы можем остаться без работы, решила переправить нас еще дальше на север. Перевозили нас частями; первыми отправили самых работоспособных, вместе с инвентарем для работы. Эта поездка была не из приятных, так как перевозили людей в открытых вагонах. Наш новый лагерь располагался в 150 километрах севернее нашего предыдущего места.

Ханс попал в их число. Мне повезло, и я вместе с ребятами из своей бригады оказался в крытом вагоне. Мы чувствовали себя настоящими джентльменами по сравнению с теми, кто уехал раньше.

Вагоны поезда даже были обставлены кое-какой мебелью, а также имелось три спальные полки, располагавшиеся одна над другой. Обычно кто-то спал наверху, пока другие сидели на нижней и верхней полках. Одетые в тюремную одежду, мы затолкались в переполненный вагон, где для нас были отведены только стоячие места. Расположившись на полу рядом с багажным отделением, мы ждали, когда поезд тронется.

Наконец в полночь мы двинулись с места. Проехав какое-то расстояние, мы остановились в депо, и несколько русских сошли с поезда. По какой-то неизвестной причине они очень спешили. Так как мы стояли в проходе, они расталкивали нас, пробираясь к выходу. Неожиданно мы услышали крик: «Мой чемодан унесли!»

Очевидно, кто-то из выходивших в спешке прихватил чей-то чемодан, а найти его не было возможности, потому что поезд уже тронулся. И хотя мы ни в чем были не виноваты, на нас смотрели косо, потому что мы были заключенными среди свободных людей.

Пункт назначения – Малупера