Дзэн и искусство езды на попутках - Дмитрий Александрович Давыдов
– Будешь пить? – спрашивает водитель.
– А что это?
– Лимонад.
– Тогда не откажусь!
На этикетке написано: «Грузинские напитки». Лимонад оказался довольно приятным на вкус. Осушил бутыль за минуту, я сегодня мало пил воды.
Мужчины разговаривают между собой. Пассажиру пришла СМС, он читает и восторженно делится новостью:
– Англия вышла из Евросоюза!
Водитель аж подпрыгнул на месте и застучал по рулю.
– Давно пора уже! – заорал он, – все, теперь Америке хана! Сейчас все пойдет на лад, и евро моментом сдуется!
Сам я удивился этой новости. Больше недели я оторван от всяческих СМИ и без понятия, что делается на земле и уж тем более за границей. Все что угодно может произойти, а новость об этом доползет неизвестно когда. Так вот приеду обратно, а окажется, что в России теперь… коммунизм.
Нас резко обгоняет грузовик, груженный кирпичами. Водитель шарахнулся и пробормотал:
– Вот же придурок.
– А вы куда сами едете? – спрашиваю я.
– В Шилку. Это километров двести от города. Там на повороте заправка есть, там и выйдешь.
О, как хорошо. От Читы прилично отъеду и воду куплю на заправке. Водитель кивает в сторону и говорит:
– Вон, смотри, чего наворотили!
Слева стоит подсвеченное придорожное кафе, подъезд к которому перегорожен жестяным отбойником.
– Это все дорожные строители пальцы гнут, – продолжает он, – им не заплатили, вот они и палки в колеса втыкают местным предпринимателям.
– Да, несправедливо.
– И это не единичный случай. Такое здесь повсеместно.
Резко снижаем скорость, всматриваюсь вперед. На обочине мигают аварийные сигналы грузовика, водитель ходит по дороге и растаскивает красные осколки кирпичей. Поторопился и вот тебе.
Время двенадцать ночи. Темень, дорога, лес. В полумраке свернули на заправку. Говорят, что можно обменяться номерами. Я не возражаю.
– Если встрянешь неподалеку от Хабаровска, – говорит водитель, – то смело набирай. Там есть хорошие знакомые. В беде не оставят.
– Спасибо, но надеюсь, это не понадобится.
Диктую номер, благодарю за все и выхожу.
Надо купить воды. Вход в заправку закрыт, но работает окно. Лишь бы продукты продавали. Подхожу, передо мной пара человек. Оплачивают бензин и покупают сникерсы. М-м-м, сникерсы… Как я давно не вкушал этот приторный вкус молочного шоколада, карамели, нуги и жареного арахиса. Податься искушению и купить? Нет, у меня по плану сухари с чаем. Но доберусь до Владивостока – куплю батончик, даже два!
Подошла моя очередь. Спрашиваю у охранника воду в пятилитровой канистре. Он, видимо, исполняет роль посыльного между кассиром и покупателями в окошке.
– Нет, нету, – ответил охранник и опустил лохматую голову, будто сам расстроился. А я вот точно расстроился. Вот же блин! Никакого чая на ночь, а завтра никакой воды с утра, соответственно и завтрака.
Иду к своему мешку, отцепляю канистру и проглатываю последние капли жидкого золота. Всю ценность воды понимаешь при её отсутствии. Цепляю на голову фонарь, закидываю рюкзак и смотрю на пригорок, в который надо лезть. Может, у них есть хотя бы литра полтора? И почему я сразу не сообразил? Хорошо, не ушел, возвращаюсь.
– А есть у вас вода в бутылке литр-два или меньше?
Охранник взглянул на свисающую канистру с рюкзака.
– Да мы можем так вам наполнить воды, – говорит он, – давайте свою тару.
– Правда? Питьевая вода? – я радостно отстегнул карабин.
– Да, конечно, нам ее в цистернах привозят, сами пьем.
Через две минуты он возвращается и отдает до краев наполненную водой канистру.
– Спасибо вам большое! – меня словно спасли.
– Да не за что!
Забираюсь на холм, перед ногами сухой ров метра два в глубину и в ширину. Тянется он от начала дороги на метров пятьсот в сторону. Нет никаких сил обходить – решаюсь на прыжок. Перекидываю мешок, с ним бы я свалился. Разгоняюсь и… ничком падаю на ту сторону. Диафрагма разрывается громким смехом. Прекрасное завершение прекрасного дня! Прошел еще немного и раскинул палатку под еловым деревцем.
Не хочу кипятить воду на улице. Пока буду ждать, всю кровь высосут. Может, рискнуть и поджечь горелку в палате? Опасно, черт возьми, могу спалить свой дом. Аккуратно располагаю походно-зажигательную утварь по центру пола. Ставлю кружку с водой на тихий огонь.
Проходит минут пять, все хорошо, только странно глаза закатываются и сознание потихоньку отключается. В нос повеяло легким запахом газа. Встряхиваю головой и понимаю, что сейчас задохнусь. Я же форточку не открыл! Подрываюсь и расстегиваю окно с москитной сеткой – хлынул поток свежего воздуха.
Вода закипела. Кидаю щепоть заварки – рыжий цвет медленно поглощает прозрачную жидкость. Макаю сухарь в чай и кусаю нежно-хлебную мякоть с ароматом ванили. Детство, на вкус ты именно такое. Через десять минут наслаждения ставлю будильник и закутываюсь в спальник.
День 10
Вынырнул из лачуги за глотком свежего утреннего воздуха. Взору открылся домик через дорогу, словно выросший гриб после дождя. Вчера я задумывался, что хорошо бы не оказалось рядом поселений. Говорят, в этих краях от людей добра не жди.
Только я позавтракал, как увидел черного человечка, который медленно семенил ко мне. Он долго и протяжно взбирался на холм. Это неряшливый и заросший дед в грязном ватнике. Он взглянул на меня арийскими голубыми глазами и спросил о дороге. Спустя минутное молчание прорвалась томимая мучительным ожиданием просьба.
– Дай сколько не жалко денег, – сказал он, – на хлеб.
– Нету денег. Сам на попутках добираюсь.
Как же, на хлеб.
Дед обиженно потупился, медленно обернулся и поплелся обратно.
Умылся, свернул отсыревший спальник и палатку. Спускаюсь и отхожу подальше от дома. Утром обычно поток нулевой, но сейчас мне повезло: остановился белый внедорожник. Сажусь. Водитель с красным лицом говорит, что подвезет недалеко. А мне уже хорошо, что уеду отсюда.
Вообще, в путешествии автостопом тактика частых и коротких перебежек выигрывает перед редкими и долгими поездками. Долгий рейс может и не попадется вовсе, а чем дальше заезжаешь хоть и по маленьким шажкам, тем больше шансов добраться до намеченной цели.
Водитель рассказывает, что работает военным. Хм, какой военный по счету меня подвозит? Указывает на просторное поле, усеянное бетонными столбами и огороженное колючей проволокой.
– Здесь раньше сплошь и рядом были военные радиобазы, – говорит он, – было все заставлено спутниковыми тарелками. А после перестройки все разрушили и растащили.
Он помолчал.
– Здесь людям тяжело приходится: работы никакой нет, – продолжил он, – в деревнях царит пьянство и тунеядство. Не хватает здесь железной руки правления, чтобы взяли и вытряхнули всю дурь с населения да указали на верный путь. А
