Один в Океане - Слава Курилов
Пожилая женщина, хозяйка бунгало, подала мне какой-то местный горячий напиток. Только отхлебнув несколько глотков, я почувствовал, как сильно хочу пить. Когда я выпил все, что оказалось в чайнике, хозяйка, нисколько не удивившись, поставила на огонь целое ведро. Я продолжал пить стакан за стаканом, но от еды отказался — полость рта еще сильно болела.
Старшая девочка, та самая, что была на берегу, навела порядок несколькими уверенными командами и взялась вести наш разговор. Поначалу он напоминал разговор двух сумасшедших. Пропасть нашего непонимания была равна пропасти между мирами, из которых мы пришли. Но если физическое расстояние между нами было преодолимо, то выстроить мост между нашими сознаниями мне было не под силу. У островитян было, мягко говоря, смутное представление о внешнем мире, и они никак не могли понять мотивов моего поступка. Я стоял перед ними, как нечто абсолютно абсурдное, выбивающееся из их ясных и устоявшихся представлений, и они напряженно и неутомимо старались поскорее вогнать это выскочившее звено в цепочку связей их мира.
Их вопросы ошарашивали меня. С напряжением и усилием я старался ответить, но воспринять мои ответы они были просто не в состоянии. Тогда девочка взяла на себя роль психолога. Каким-то внутренним чутьем она ухватила примерный духовный уровень пришельца с другого края света. Она задавала вопросы так, как врач разговаривает с сумасшедшим, — со всей возможной для такого случая вежливостью, чтобы исключить любые непредвиденные обиды. Ей удалось нащупать нечто общее, понятное для обеих сторон, и наконец весь разговор принял более-менее осмысленные очертания, войдя в русло обычной человеческой логики. Если вопрос казался нашей переводчице излишне прямолинейным, она поднимала глаза к потолку и переводила его сначала на свой, понятный ей одной язык, как бы приноравливая его ко мне из личного опыта общения со мной, — и уже после этого задавала его по-английски. Я излагал мысль, как бы советуясь с ней, она снова поднимала глаза к потолку и переводила ее, не дословно, а со своими дополнениями. Я видел, что эта маленькая филиппинка понимает меня так, будто я пришел к ним из соседней деревни. А когда мои ответы в ее переводе вызвали дружный, одобрительный хохот островитян, я стал относиться к своей покровительнице с еще большим почтением.
Бунгало наполнялось все новыми гостями. Я чувствовал себя с ними легко — они были простые и добрые люди. Снова и снова меня расспрашивали об акулах. Интерес к моему амулету — он висел на шее — все возрастал, и даже я сам стал больше верить в его магическую силу. Еще раз мы вспоминали первую встречу на берегу лагуны, и все смеялись над тем, как они приняли меня за привидение. Белый человек не появлялся здесь уже много лет, а со стороны океана — вообще никогда за всю историю острова.
Мне сказали, что я нахожусь в поселке Генерал Луна, на острове Сиаргао. Это означало, что я не ошибся в расчетах. Я знаю, что больше всего этому удивились бы капитан и штурман лайнера. Действительно, это было похоже на чудо — ведь я видел карту всего однажды, и то мельком. Даже если бы я сидел над ней с циркулем и измерителем, то и тогда вероятность ошибки превысила бы длину острова, да и никто не мог бы предусмотреть главного — ветров и течений. Но капитан, видимо, все же изменил курс и повернул от острова, поэтому и расстояние оказалось значительно большим, чем я ожидал.
Неожиданно толпа вокруг меня расступилась и пропустила вперед просто одетого, улыбающегося человека, который представился местным полицейским. Откуда мог быть полицейский в этих джунглях? Меня успокоило то, что в доме нет электричества, а значит, по моим понятиям, не могло быть и телефонной связи. Полицейский не носил формы и не имел оружия, он вежливо расспрашивал о моих злоключениях, потом положил передо мной лист бумаги и попросил написать основные данные. Затем, задав из любопытства еще несколько вопросов, удалился. Было далеко за полночь.
Я решил, что утром следующего дня под любым предлогом выберусь из дома и уйду в джунгли.
Меня уложили спать на кровать с противомоскитной сеткой, и я уснул, едва коснувшись подушки.
Мне снилось, что я вышел из бунгало и направился в сторону джунглей. Лишь небольшая полоса вспаханной земли отделяла меня от них. Внезапно поднялся ветер и упал густой туман. Я шел вперед почти на ощупь, но джунгли будто растворились в мареве. С другой стороны селения слышались пение и музыка. Я повернул назад и, пройдя через спящий поселок, оказался у самой стены банановых зарослей. Там, в глубине, на небольшой поляне сидели люди, горел костер, виднелась вереница танцующих девушек. Меня заметили и пригласили к огню. Я немного посидел с ними, но неотвязная мысль — дойти до джунглей — погнала меня дальше. Как только я снова направился в заросли, поднялся ветер и вновь опустилась белая мгла. Куда бы я ни шел, как только я достигал ближайших деревьев, появлялась сплошная пелена тумана…
Я проснулся от прикосновения и никак не мог понять, где нахожусь. Было совсем светло, яркие лучи пробивались сквозь щели закрытых ставнями окон. Хозяйка дома дала мне воды умыться и поднесла стакан того же, что и вчера, напитка.
Я удивился, почему меня так рано разбудили. В доме происходило какое-то непонятное хлопотливое движение. Хозяин вдруг предложил мне рубашку и полотняные брюки, совсем мне ненужные. Отказываться было невежливо, и я принял подарок с благодарностью.
Что-то подсказывало мне выйти на крыльцо бунгало. Внизу под пальмами я увидел толпу темнокожих людей, их было не менее двухсот. При моем появлении они поднялись и захлопали, крича что-то на местном наречии. Я понял, что все они пришли поглядеть на меня, как на чудо, и уже давно дожидались моего появления.
Я улыбнулся в ответ и приветственно поднял руку, как это делали древние римляне, — жеста более подходящего для такой ситуации я не нашел.
Потом мои глаза остановились на том, от чего я не мог не вздрогнуть всем своим существом. Господи, почему я не ушел в джунгли той же ночью!
За толпой
