Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
Отклонение плана Рутенберга
Уже не раз возвращался Рутенберг в Англию на пароме, пересекавшем Ла-Манш в самом узком его месте между Кале и Дувром. Он любил стоять на носу и всматриваться в приближающиеся белые обрывистые берега Великобритании. На следующий день предстояла важная встреча, от которой во многом зависела судьба его инициативы. Перед его короткой поездкой в Париж он говорил с лордом Редингом. Он попросил его пойти на приём к Пасфилду, чтобы отговорить правительство от намерения посоветоваться с Верховным комиссаром.
Рутенберг ждал Рединга у входа в здание министерства. В кабинете министра присутствовал и Джон Шакборо. Джон соглашался с его опасениями, что Ченселлор план не примет. Увидев Шакборо, Рутенберг с надеждой взглянул на него. «Теперь нас трое. Может быть, нам удастся убедить Пасфилда», — мелькнула в его голове спасительная мысль. Министр был вежлив, о предложениях Рутенберга говорил одобрительно и с уважением прислушивался к словам Рединга.
— Господин министр, Ваше желание обратиться за советом к Ченселлору мне понятно, — произнёс Рединг. — Но каково бы ни было его мнение, решение — это прерогатива британского правительства. Я уверен, Верховный комиссар не заинтересован в каких-либо реформах. Существующее положение может казаться ему более приемлемым.
— К сожалению, господа, повернуть события вспять не представляется возможным. Мы уже подали на рассмотрение премьер-министра две телеграммы, предназначенные Ченселлору. Он не поймёт наше колебание в этом вопросе. Надеюсь на ум, порядочность и не раз проявленную комиссаром готовность служить нашим интересам. Что касается телеграмм, они составлены Джоном Шакборо с большим умением и убедительностью.
— Нельзя ли с ними ознакомиться? — спросил Рутенберг.
— Конечно. Сэр Джон Вам их покажет.
Шакборо одобрительно кивнул Пинхасу. На этом встреча закончилась. Лорд Пасфилд поблагодарил Рединга и пожал ему руку. Ознакомиться с текстом телеграмм Рединг не пожелал и, попрощавшись с Пинхасом, направился к выходу. А Рутенберг последовал за Шакборо в его кабинет.
— Я пытался отговорить министра. Увы, он упрям и осторожен. Он боится совершить ошибку и старается перекладывать ответственность на плечи других.
— Покажи-ка мне тексты. Я должен подумать о том, что нам ожидать от сэра Ченселлора.
Шакборо взял лежащие на письменном столе бумаги и передал их Пинхасу.
— Вынести их ты не имеешь право. Вот они, смотри. Министр внёс, конечно, свои изменения.
Рутенберг начал читать. В первой телеграмме Верховному комиссару предлагалось воспринять предложения, как возможность выхода из тупика, в котором оказалось правительство в его отношениях с арабами и евреями. Формул самого плана в ней не было. Лишь ссылки на основные пункты: создание двух законодательных советов, упорядочение репатриации евреев, запрещение продажи земель без утверждения комиссара, цензура прессы. Во второй телеграмме Пасфилд объяснял Ченселлору смысл своей поддержки этой инициативы. Во-первых, написал министр, Рутенберг уверен, что принятие его предложения правительством создаст трещины в воображаемом арабском единстве, и подвигнет арабское население в Эрец-Исраэль к сотрудничеству с правительством. И во-вторых, это предложение сильно отличается от всех прежних, представленных когда-либо сионистскими лидерами, и только по этой причине стоит его хорошо проверить. Кроме того, податель его будет действовать, как независимый человек. Таким образом, правительству не потребуется нести бремя расходов в дорогих проектах, которые он предлагает осуществить.
Рутенберг сложил листы и протянул их Шакборо.
— Благодарю тебя за доверие, — произнёс он, всё ещё размышляя о прочитанном. — Сочинено хорошо, убедительно. Но это не может помешать Ченселлору оспорить мой план. Если он не захочет, он сумеет найти подходящие аргументы против него.
— Пасфилд поддерживает твои предложения, — попытался ободрить Пинхаса Джон.
— Вопрос в том, как он отнесётся к доводам Верховного комиссара, — вздохнул Рутенберг. — Проигнорирует или согласится с ними и примет на вооружение.
Он поднялся со стула и, попрощавшись, вышел из кабинета.
Ожидая ответ Ченселлора, Рутенберг ещё раз попытался убедить руководство Еврейского агентства поддержать его план. Вейцман не соглашался с тем, что приобретению земли евреями ставятся препоны, и контроль над ним даётся Верховному комиссару. Да и его представитель в Эрец-Исраэль Фредерик Киш писал в Лондон, что создание учреждения, которое даст свободу радикальным арабским лидерам, объединит мусульман и христиан против евреев.
Тем временем из Иерусалима пришли телеграммы от Верховного комиссара. Джон Шакборо дал ему знать об этом и пригласил на встречу.
В назначенное время они опять сидели по обе стороны стола в министерстве колоний.
— Мы получили от него две подробные телеграммы. Я сделал резюме.
— По Вашему виду мне уже ясно, что он против моей инициативы.
— У него весьма серьёзные аргументы, Пинхас.
— Что ж, я готов их выслушать, сэр Джон.
— Он не считает правильным сегодня выступать с декларацией новой политики. Она
окажет неприемлемое давление на сэра Джона Хоупа-Симпсона, занимающегося в эти дни расследованием, которое возложено на него правительством. Если Хоуп-Симпсон выступит с рекомендациями, отступающими от политики, которую правительство предлагает принять сейчас, оно столкнётся с более запутанным положением.
— Надо дать должное Ченселлору, — произнёс Рутенберг. — Он опытный политик. Он умело создаёт ощущение опасности, с которым якобы связана публикация моего плана.
— Далее он пишет, что предлагаемый проект не утихомирит ветры в арабском лагере, а только усилит напряжённость и даже поощрит новые всплески насилия, — продолжил Шакборо. — Арабы не удовлетворятся компромиссной конституционной реформой. Учреждение двух отдельных советов, наделённых ограниченными полномочиями, не решит проблему. Создание совета для арабского населения не даст ему полномочий. Они есть у него уже сегодня. Верховный мусульманский совет и суды разных конфессий уже действуют
