Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

На первом же раунде переговоров Паткуль рассказал, что Август и Петр в самое ближайшее время свою устную договоренность в Раве[29] оформят договором о наступательном союзе против шведов и все дело стопорится лишь из-за того, что Москве надобно обезопасить свой южный фланг и побыстрее заключить мирный договор с турками. Далее Паткуль проинформировал датчан о благоприятной обстановке в Лифлявдии и воинственных настроениях польской шляхты и поинтересовался, как Копенгаген смотрит на то, чтобы присоединиться к двум уже упомянутым государям.

Такая откровенность была осторожным датским дипломатам непривычна, и они с трудом скрывали свое удивление. Прямого ответа датчане не давали, но оживленно обсуждали с Паткулем схему возможного будущего союза. Они согласились с мнением «господина фон Валлендорфа» о том, что пограничный спор с голштинским герцогом можно легко использовать в качестве предлога для начала войны со шведами, но боялись остаться один на один с сильным противником и выговаривали для себя условия, При которых Польша-Саксония гарантировала бы безопасность Дании. На случай вступления Польши-Саксонии в войну со шведами в одиночку датский король обещал племяннику Августу[30] помочь войском численностью до восьми тысяч солдат. Кристьян V имел все основания соблюдать осторожность, он еще не забыл того времени, когда шведские войска под командованием Карла X разгуливали по Дании, а потому даже с облегчением воспринял то обстоятельство, что мандата от короля Августа на заключение договора у Паткуля с собой пока не было.

Между тем сведения о переговорах Копенгагена с Дрезденом, вероятно, достигли Стокгольма, потому что в скором времени Карл XII приказал направить на помощь голштинскому свояку целый полк из состава своих войск, расквартированных в Померании. Полк немедленно выступил в поход из Висмара и направился к южной границе Дании. Фигуры на шахматной доске оживились, шахматная партия началась.

Со своим ответным ходом Копенгаген, однако, несколько замешкался. К этому времени скончался король Кристьян и на трон взошел его сын Фредрик IV. Он был молод, горяч, честолюбив и неопытен. И он тоже боялся шведов — они вот-вот появятся на южных рубежах страны. Королевство одиноко, никаких союзников нет, а Фредрику нужна была хоть какая-нибудь поддержка со стороны. Царь далеко в Москве, и пока от посла Хейнса (Хайнса) твердых обещаний не поступило. Реальную помощь можно было получить лишь от Августа, с которым у Дании уже был заключен оборонительный союз, надеяться больше не на кого. Три недели спустя после восхождения на престол Фредрик направляет в Дрезден графа К. Д. Ревентлова и,, вопреки условиям, оговоренным отцом, поручает ему продолжить переговоры, начатые Паткулем в Копенгагене.

Официально Ревентлова направили чрезвычайным послом Дании в Вену, где он должен был подать императору Леопольду жалобу на голштинского герцога и востребовать датский контингент войск из Венгрии обратно в Данию. По традиции австрийский кесарь играл роль почетного президента Лига германских княжеств. Пребывание Ревентлова в Дрездене легендировалось его краткосрочной остановкой в целях отдыха, и переговоры с саксонским двором, чтобы не прознали шведы, посол вел по ночам. 6 октября 1699 года Ревентлов заключает с Августом наступательный союз против шведов. Остается несвязанным лишь одно звено — Россия. На Бранденбург никакой надежды нет, курфюрста Фридриха III[31] отчаянно обхаживают со всех сторон, но тот отделывается смутными обещаниями. В конце концов пруссаки все-таки дают себя уговорить на заключение оборонительного союза. Ну что ж, этого было достаточно, хорошо, что Берлин не будет мешать в большой игре.

Работа по русско-датскому договору началась практически сразу по прибытии Петра из Европы. В Москве его уже ждал чрезвычайный посол датского короля Поуль Хейнс. Предварительные переговоры в отсутствие Петра он уже провел с Л. К. Нарышкиным и остался ими доволен. В октябре 1698 года царь в доме у датского резидента Бутенанта встретился с Хейнсом и попросил пока готовить проект договора, а их контакты — хранить в тайне.

В январе 1699 года состоялась вторая встреча Петра с П. Хейнсом, а через шесть дней они сошлись снова у Бутенанта[32] и Петр получил там проект договора. Кристьян V дал Хейнсу полномочия на то, чтобы царь вносил в него любые изменения, но при условии сохранения в тексте обязательства о взаимопомощи[33]. В феврале 1699 года договор обсуждался с Хейнсом в Воронеже, но окончательно согласовать его удалось лишь в апреле. Оставалось обменяться ратификационными грамотами— подписями и печатями обоих монархов.

А в июле 1699 года в Москву прибыло большое шведское посольство (150 человек) во главе с гофканцлером бароном Г. Бергенхъельмом. Шведы явились известить царя о вступлении на престол Карла XII и привезли с собой богатые дары — серебряные изделия германских и шведских мастеров весом 8 пудов 9 фунтов 88 золотников и на сумму 3245 рублей 26 алтын и 1 деньгу. Таких богатых подарков шведы русским никогда не дарили, и это красноречиво свидетельствовало о намерениях стокгольмского двора с Россией не ссориться.

С прибытием в Москву шведы несколько запоздали, они должны были появиться там до отъезда царя Петра в Воронеж, поэтому их попытались завернуть обратно еще в Новгороде. Но послы были настроены решительно и настояли на продолжении посольства вопреки прежней договоренности. Посольство согласилось Продолжить свой маршрут в Москву, невзирая на то, что Посольский приказ не гарантировал им «кормление» за счет российской казны. Сидеть и ждать царя из Воронежа пришлось за собственный счет долго, и шведы основательно поистратились и даже пообносились. Но то, зачем их послал в Московию новый король, было, вероятно, так важно для Швеции, что они все терпеливо сносили и ни на что не жаловались.

По тогдашним законам при заступлении нового монарха на престол требовалось подтверждение основных договоров, существовавших между обеими странами. В данном случае речь шла о подтверждении Кардисского мира. Карлу XII был необходим мир с Москвой во что бы то ни стало, потому что Европа наперегонки .состязалась в привлечении Швеции на свою сторону в борьбе за испанское наследство. Шведам надо было своевременно сориентироваться и стать на нужную сторону. Царю же Цетру Кардисский мир был как нож в сердце, но расторгать его сейчас было бы неразумно. Отсутствие мира означало войну, а воевать со Швецией Россия была еще не готова. Поэтому нужно было делать хорошую мину при плохой игре и собирать силы. Шведов принимали с подобающей московской пышностью: по при следования посла Бергенхъельма были выстроены войска, в Столовой палате посла ждал царь, одетый как всегда в простой кафтан. Когда шведы начали перечислять все царские и королевские титулы, царь жестом попросил их быть покороче.