Константин Телегин - Войны несчитанные вёрсты

Здесь стоит отметить, что буквально полчаса спустя после получения этого приказа мы получили еще одну директиву: Московскому военному округу от имени Наркома обороны предписывалось его силами немедленно приступить к строительству в глубоком тылу округа трех оборонительных рубежей общей протяженностью более чем в тысячу километров!

Я связался с командующим и сообщил ему о директиве Ставки. Отложив принятие практических мер по этим двум документам до возвращения командующего, мы все внимание сосредоточили на вопросе переброски на передовую новых резервов. Ночью П. А. Артемьев вернулся в Москву, а рано утром 10 октября мы подписали первый приказ о вступлении в должности. Подписав приказ, немного помолчали, вдумываясь в то, что последует за столь простой внешне процедурой. А потом, словно читая мои мысли, Павел Артемьевич произнес:

- Думается, что все это не надолго. Сейчас Георгий Константинович Жуков соберет все силы в одни руки и образуется единый фронт обороны Москвы. - Он на минуту задумался, раскурил папиросу. Стали еще заметнее уже привычные глубокие складки под глазами - следы нечеловеческой усталости на его обветренном лице. - А нашу Можайскую линию обороны мы должны уже сейчас превратить в неприступный рубеж. Эта задача на нашей совести.

Не сразу, но довольно скоро убедился, что мнение Артемьева, которое я вполне разделял, оказалось если и не пророческим, то хорошо обоснованным. Однако до этого пришлось пережить еще одну серьезную перестройку. Едва я успел, вернувшись в свой кабинет, ознакомиться с оперативными документами, решить некоторые вопросы по удовлетворению самых неотложных нужд рубежа, как позвонил Артемьев и попросил срочно зайти к нему.

- Вот, познакомьтесь. Только что получено, - сказал командующий, протягивая новую директиву Ставки.

Читаю: "Военным советам МВО, Западного фронта и командиру 1-го гвардейского стрелкового корпуса об образовании Московского резервного фронта и 5-й армии. 9 октября 1941 года.

Для лучшего управления войсками Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1) Командующего войсками Можайской оборонительной линии генерал-лейтенанта Артемьева с его аппаратом управления переименовать в управление Московского резервного фронта..."

Далее следовали указания об образовании к 11 октября в Московском резервном фронте 5-й армии, ее составе и назначении командующим ее войсками генерал-майора Д. Д. Лелюшенко и по ряду других вопросов, не имеющих прямого отношения к нам.

Признаюсь, не слишком уютно себя чувствуешь, когда с такой калейдоскопической скоростью рождаются и исчезают фронты. Но быть может, этот Московский резервный окажется более стабильным? Как бы то ни было, надо срочно входить в новые роли, решить, с чего начинать...

Пока мы с П. А. Артемьевым намечали последовательность действий, направленных на претворение требований директивы в жизнь, в кабинет быстро, один за другим вошли И. С. Белов и А. И. Кудряшов.

- Новая директива Ставки! - почти торжественно произнес А. И. Кудряшов и положил перед командующим раскрытую папку. П. А. Артемьев начал читать вслух. Речь в директиве шла о выводе из состава войск Западного фронта пяти стрелковых дивизий и сосредоточении их 11-13 октября на Можайской линии в районах Волоколамска, Можайска, Боровска, Звенигорода.

Снова все сразу! Примерно два часа ушло у нас о Н. М. Мироновым на обсуждение первоочередных мероприятий по политическому обеспечению всех этих перемен. Когда основные разделы плана были уже набросаны на бумаге, позвонил командующий и попросил срочно зайти к нему.

П. А. Артемьева я застал хотя и несколько озадаченным, но в добром расположении духа.

- Вот, Константин Федорович, уже третья за сегодняшний день директива... Руководство боевыми действиями на можайском рубеже берет в свои руки штаб Западного фронта во главе с новым командующим генералом армии Георгием Константиновичем Жуковым. Управление Московского Резервного фронта, - Артемьев машинально повел рукой в сторону лежавшей на столе папки, видимо, с предыдущими директивами, - расформировывается, войска его объединяются о Западным фронтом.

Однако это было пока только общее решение. О передаче войск в директиве не было ни слова. А если войска не переданы кому-то конкретно - они находятся в чьем-то подчинении, в данном случае нашем. Кроме того, многие части перечисленных в директивах соединений находились на марше и при всем нашем желании просто не могли быть кому-либо переданы. К тому же связь с штабом Западного фронта продолжала желать много лучшего. Было лишь известно, что из-под Можайска командный пункт фронта переместился в Алабино, а несколько позже - в Перхушково.

Что говорить, подобного рода быстрота в изменении нашего положения, прав и круга обязанностей не радовала, однако можно было понять и Ставку, которая в этот критический момент искала наиболее радикальные решения острейших проблем, в частности рационального использования наличных сил, наиболее удобных форм управления войсками, часть которых отходила с боями к Москве, другая уже размещалась на можайском рубеже, прикрывая подходы к столице, а третья еще только выдвигалась из глубины страны на передовые позиции. Но пока все это приводилось в надлежащее состояние, мы конечно же продолжали нести полную ответственность за прочность Можайской линии обороны, как там ее ни переименовывай.

А бои, и к тому же на редкость ожесточенные, шли, можно сказать, уже по всей Можайской линии обороны. Только два примера из сотен подобных - просто для того, чтобы облегчить читателю понимание характера действий на дальних подступах к столице войск, подчиненных все еще командованию Московского военного округа.

Генеральный штаб несколько раз напоминал нам о необходимости сосредоточить особое внимание на районе Боровска. При выводе на этот участок частей Московской дивизии имени Ф. Э. Дзержинского первым вступил в бой под деревней Дылдино батальон 2-го полка под командованием капитана И. П. Ключко.

Противник атаковал с использованием большого количества танков. Артиллеристы, входившие в состав этого батальона, с ходу развернули орудия и, замаскировав их на опушке леса, открыли по вражеским танкам губительный огонь. Сразу же загорелись два танка, потом еще два. Воспользовавшись замешательством в стане врага, воины-чекисты совместно с подоспевшими из Боровска бойцами 32-го истребительного отряда перешли в контратаку.

Враг встретил наших воинов пушечно-пулеметным огнем из замаскированного в кустарнике танка, прижавшим их к земле. После этого бронированная машина выползла из-за укрытия и, продолжая вести огонь, двинулась на дзержинцев. За ней двинулись густые цепи вражеской пехоты. Но в тот момент, когда танк уже почти наполз на наших залегших бойцов, навстречу ему поднялся комсорг сержант Илья Никоненко. Под гусеницы танка полетела связка гранат, а на башню бутылка с горючей жидкостью. Объятая пламенем, машина замерла на месте, многие из следовавших за ней автоматчиков были уничтожены. Однако последней пулеметной очередью из танка Илья Никоненко был убит.