Дмитрий Колокольцов - Экспедиция в Хиву в 1873 году. От Джизака до Хивы. Походный дневник полковника Колокольцова

Командующий войсками сделал распоряжение оставить в [63] Хазар-аспе три роты и два горных орудия. Прибывший к отряду и выздоровевший от полученных ран, полковник Иванов назначен заведующим населением; а подполковник Принц комендантом крепости. Последнему приказано было тотчас же собрать надлежащие сведения и привести в известность все находящееся в крепости и городе. Тем временем войска, поджидая транспорта с Аму-дарьи, оставались на отдыхе.

По собранным сведениям, в Хазар-аспе найдено значительное количество пороха, свинца и семь орудий, о которых сказано выше, несколько десятков палаток, значительные запасы риса, ячменя и джугары и, наконец, четырехместная карета, стараго фасона, на высоких ресорах.

Когда всё в городе и крепости было приведено в известность, командующий войсками, начальник отряда, главная квартира и все войска, кроме тех, которые были оставлены в Хазар-аспе, под начальством коменданта, отошли назад и, расположившись на половине пути до Аму, на весьма удобном биваке, стали выжидать прибытия транспорта с оставленными вещами, который и прибыл в восьмом часу.

В этот день, ни в кышлаках (деревня), ни в курганчах (дом), не видно было ни одного жителя. Старшие начальники и многие офицеры расположились в курганчах или около них. Мы с бароном Каульбарсом приказали поставить нашу палатку подле одного из арыков, под густою тенью большего дерева, вполне защищавшего нас от солнечных лучей.

Кратковременная стоянка наша в садах оживляла дух и радовала сердце, наполняя его воспоминаниями о далёкой родине… Прелестная природа, благотворный воздух, весёлое щебетанье давно неслышанных птичек, громкий свист соловья, всё окружало нас жизнью, как бы в награду за тяжёлое странствие по мёртвой пустыне.

Впрочем, печальная весть омрачила этот день. Неожиданно разнеслось известие, что командир 2-го стрелкового батальона полковник Веймарн был занесён лошадью, которая, при падении, ударилась с ним об угол каменного забора и переломила ему все рёбра. В страшных страданиях перенесён был Веймарн в лагерь и без малейшей надежды на спасение жизни.

24-е мая. Сады под Хазар-аспом

Полковник Веймарн скончался после тяжких страданий.

Веймарн был очень хороший человек и отличный офицер, [64] держал в необыкновенном порядке свой батальон, считающейся здесь одним из лучших. Веймарну, однако, как говорится, не везло: он участвовал в самаркандской экспедиции, но в дело попасть не успел; в настоящем походе он всей душою желал находиться в числе авангардных войск, но обстоятельства так сложились, что, находившись временно в ариергарде, он вынужден был оставаться на Хал-ата, в то время, когда нам предстояли дела. Когда мы перешли Аму, он нас догнал, превосходно привёл вверенную ему часть, с порученным ему транспортом провианта, и попал, наконец, в авангард генерала Головачева; но в это время дела не было. По возвращении на настоящую позицию, как старый и заботливый офицер (он прослужил тридцать пять лет), он лично хотел озаботиться скорейшею перевозкою имущества нижних чинов своей части, не отдыхал, переменил лошадь и встретил злую смерть. Завтра мы отдадим последний долг павшему товарищу.

После полудня, первоначально по одному, потом целою кучею, начали хивинцы сходиться к нашему лагерю; оказалось, что это хозяева тех курганчей, которые, при занятии нами позиции, вошли в район лагеря. Командующий войсками первый, а за ним все офицеры, которые разместились в курганчах, уступили хивинцам их дома и, в настоящую минуту, они живут среди нас.

25-е и 26-е мая. Там же

Весь этот день прошёл в передвижении войск, оставшихся за Аму, и в приготовлении к дальнейшему походу на Хиву. Начальник населения в Хазар-аспе, полковник Иванов, сделал распоряжение о найме трехсот арб с лошадьми и проводниками, которые и прислал на позицию. Арбяной обоз значительно усилил наши перевозочные средства, состоявшие из одних верблюдов, так что, при дальнейшем движении, мы ни в чём не будем иметь недостатка.

27-е мая. Сады, в пятнадцати верстах от прежней стоянки

В четыре часа утра мы выступили с позиции и следовали прямым путём по направлению к Хиве. Дорога была пересекаема множеством арыков, на которых везде находились мосты. Если бы хивинцы вздумали не только сломать, но просто испортить эти мосты, то наделали бы нам много хлопот и надолго бы отсрочили наше вступление в Хиву.

Придя сегодня вторично в Хазар-асп, потому что мы его миновать не могли, и при том должны были захватить с собою [65] оставленные в нём роты и артилерию, мы остановились на привал. Найденный в Хазар-аспе порох был потоплен, неприятельские орудия их мы захватили с отрядом, а картечницы, или лучше сказать, подобие их, были уничтожены. В Хазар-аспе мы получили, наконец, положительные сведения, что до Хивы остаётся ещё шестьдесят вёрст. Тут же вторично явился к командующему войсками, тот самый старик хивинец, который за переход, или за два до занятия нами Хазар-аспа, приезжал от хана, с тем, чтобы немножко запугать нас; так, он утверждал, что в Хазар-аспе находятся ханския войска и орудия, и что диван-беги строго приказано, ни в каком случае, не оставлять крепости, а защищать её до последней крайности. Оказалось, что это не более, как выдумка. Теперь он привёз от хана письмо, в котором последний пишет, что он крайне удивлён слухами о дальнейшем движении русских на Хиву, потому что он сделал, кажется, для них всё, что только мог, даже прислал в Казалинск пленных, которые у него содержались; письмо заканчивалось просьбой приостановить движение и обещанием окончательно укрепить дружеские с нами сношения. На это письмо, командующий войсками приказал словесно передать посланному, что он с ханом переговорит об этом завтра, в Хиве. После того, генерал-адъютант фон-Кауфман спросил посланного о другом нашем отряде (Оренбургском), и известно ли хивинцам, где он находится. Посланный отвечал, что место нахождения отряда известно, что к его начальнику был также отправлен посланец, которого направили к генералу фон-Кауфману.

При дальнейшем следовании из Хазар-аспа, многие жители кышлаков останавливали командующего войсками, подносили ему хлеб-соль и, изъявляя свою покорность, просили покровительства. В этот день мы сделали переход в пятнадцать вёрст и стали на ночлег. Только сорок пять вёрст до Хивы…

28-е мая. Сады по дороге к Хиве

В четыре часа утра отряд бодро поднялся с ночлега и, в надежде скоро достигнуть давно ожидаемой Хивы, легко сделал тяжёлый 30-вёрстный переход, при сильной жаре и страшной пыли. На половине пути был дан четырехчасовой привал; к ночлегу мы прибыли в пять часов по полудни.