Георгий Литвин - Выход из мёртвого пространства

- Был это мой двадцать шестой боевой вылет. Увлекся я тогда штурмовкой и один в результате остался. И тут набросились на меня шесть Ме-109. Один против шести! Минут пятнадцать крутили карусель над Азовом. Что было потом, помню смутно. Позже моряки рассказывали, что один "месс" подошел ко мне очень близко и врезал очередь. Самолет мой задымил, а потом взорвался. Меня выбросило в воздух, ранило, но парашют я все-таки раскрыл. Пытались немцы меня расстрелять в воздухе, но появились наши истребители, отогнали их. Спустился я на одной лямке, вторая сгорела. Да и сам погиб бы, да меховой комбинезон от огня спас.

Лежу в санчасти. Настроение паршивое. Знаю, что за два дня погибли четыре сержанта молодых: Петр Иванович Алабов, Семен Алексеевич Матвеев, Василий Дмитриевич Зязин и Николай Андреевич Голубев.

А тут меня командир вызывает. Говорит: к нам пополнение прибыло, так, мол, иди и расскажи о нашей боевой работе. Я - отказываться: оратор плохой, да и лицо обгорелое, чего ребят заранее пугать? Тут командир посуровел:

- Вот именно потому тебя и посылаю, пусть знают, что не на танцы прибыли, а на войну, пусть правду знают! Пришлось идти.

Ребята, правда, как увидели мою карточку, прижались друг к другу, как котята, но слушали внимательно. И летали потом на задания, как все. Прав, значит, оказался командир. Нельзя правду прятать.

Часто темой разговоров становилась взаимопомощь летчиков, да не просто в бою, а в ситуациях экстремальных. Вот два случая, о которых я услышал.

В ноябре сорок первого на разведку в район Ростова-на-Дону вылетела пара И-15: младший лейтенант Николай Дворский и сержант Иван Кузнецов. Самолет Дворского подожгли, и ему пришлось сесть на фюзеляж. Кузнецов, не раздумывая, выпустил шасси и сел рядом. Но кабина-то одноместная, куда деваться Дворскому? Раздумывать некогда: закинул он одну ногу в кабину, руками за стойку уцепился. Так и взлетели, уже под огнем фашистов. На аэродроме заждались возвращения товарищей. Вдруг видят: летит самолет, но какой-то странный - с выпущенным шасси и горбом на фюзеляже. С ходу по прямой самолет идет на посадку. Так Иван Кузнецов спас своего командира звена. За это он получил орден Ленина, а Дворский - медаль "За отвагу".

Аналогичный случай чуть позже произошел с младшими лейтенантами Плаханем и Слизкоухом. Плахань посадил свой И-16 рядом с подбитым самолетом Слизкоуха и предлагал ему улететь вместе с ним. Причем предлагал лететь в кабине, а сам собирался держаться за стойку центроплана. Слизкоух, растерявшись, только отрицательно мотал головой. Плахань улетел один.

Когда Ростов освободили, аэродром, на котором базировался полк, оказался невдалеке от того места, где подбили Слизкоуха. Ребята ходили туда. Рядом с обгоревшим самолетом лежал раздетый и исколотый штыками труп летчика.

При разгроме немецкого узла связи погиб заместитель командира эскадрильи младший лейтенант Иван Архипович Ягодов.

Летчики гибли в боях, но случалось и так, что те, кого считали погибшими, оказывались живы. Однажды в марте сорок второго пошли бомбить и. штурмовать немцев три группы самолетов И-16 и И-153. При подходе к цели их атаковали "мессершмитты". На самолет сержанта Николая Гундобина набросились сразу три "месса". Одного он сбил и лобовой атаке, а два других подожгли самолет Гундобина. Несмотря на карусель боя, многие видели, как самолет Гундобина начал стремительно падать и врезался в землю. Вернувшись на аэродром, так и доложили: погиб смертью храбрых.

Проходит несколько дней, и Устинову, который в то время оставался за командира эскадрильи, какая-то девушка приносит записку: "Тов. к-р, лежу в ППГ-1 в Ростове, сильные ожоги, но чувствую себя хорошо. Николай".

Сели они с комиссаром эскадрильи Сеньковским на полуторку, поехали. Нашли госпиталь, сестра ввела их в палату. Там лежат четверо. Трое не из их полка, а четвертый... Хоть и бинтами весь укутан, но видно, что лицо черное, обгорелое, и руки, и ноги... Гундобин! Едва узнали.

Оказалось, что, когда самолет Гундобина подожгли, он хотел выпрыгнуть с парашютом, но внизу были наши наступающие войска. К тому же он не успел сбросить бомбы. И тогда Гундобин повел горящий самолет на врага, сбросил бомбы на фашистов. Потерял сознание от ожогов. Самолет упал на землю, и летчика выбросило из кабины. Он пришел в себя и лишь отполз от горящей машины, как она взорвалась. Его подобрали наши пехотинцы и отправили в госпиталь. Наградили Гундобина орденом Ленина.

Во время оборонительных боев в мае - июне 1942 года летчики 590-го полка часто летали до изнеможения. Не раз случалось так, что после возвращения с боевого задания

Летчик без посторонней помощи не мог выбраться из кабины, сказывались ранения и перенапряжение. И тогда, несмотря на всю сложность положения, пусть и на короткий срок, но их отстраняли от полетов...

Еще после освобождения Ростова в 1941 году на одном из полевых аэродромов мы захватили несколько исправных немецких самолетов Ме-109. Командование приняло решение: обучить группу летчиков летать на этих истребителях, чтобы как следует узнать их сильные и слабые стороны. Эту спецгруппу возглавил майор Телегин, командовавший тогда 590-м полком, а полком стал командовать майор Соколов.

В составе группы был и заместитель командира эскадрильи вашего полка Виктор Попов (надо сказать, что был в ней и Александр Иванович Покрышкин, в будущем трижды Герой Советского Союза). Виктор Попов быстро освоил "мессершмитт", совершал на нем полеты на разведку, добывал ценные сведения.

Как-то раз, возвращаясь на Ме-109 с боевого задания, он совершил вынужденную посадку. Обычно Попов перелетал линию фронта на большой высоте, часто - в облаках. На этот раз мотор начал давать перебои над территорией, занятой противником. Пришлось планировать. Немцы, наверное, подумали, что их самолет заблудился, и открыли предупредительный огонь, затем, увидев, что самолет летит на восток, - огонь на поражение. Попову все-таки удалось посадить машину на нашей территории. Но случилось так, что его тут же окружила толпа женщин и подростков, вооруженных кто чем мог. Когда же они услышали, что летчик говорит по-русски, то решили не ждать военных и покончить с предателем самим.

Пришлось Попову выдумать мало-мальски убедительную историю о том, что его сбили фашисты, он попал в плен, но там ему удалось захватить немецкий самолет. Ему не очень поверили, но самосуд отложили. Вскоре прискакавшие кавалеристы отвезли Попова сначала в свой штаб, а потом и на аэродром.

С тех пор Попов снова стал летать на И-15. 25 июля 1942 года капитан Виктор Алексеевич Попов погиб в неравном бою с "мессершмиттами".

Конечно, я передал далеко не все из того, что рассказывали об истории полка его ветераны. Лишь то, что запомнилось, врезалось в память. Но вы, наверное, обратили внимание на то, что рассказывали, как правило, о примерах беззаветного героизма, даже отчаянности. Защищать Родину даже ценой собственной жизни - никаких сомнений у нас в этом не было и быть не могло. Зачем жизнь, если Родины не будет!