Лев Боярский - Очерки старой Тюмени

Очень интересны рассказы отца о быте и нравах купечества того времени. Бывая как врач у некоторых из них (Копылов Василий Андреевич, Вяткин) он мог наблюдать семейный быт и слышать о банкротстве многих купцов.

На пасху в числе визитёров бывали у нас за пасхальным столом Копылов, Вяткин. Они обычно нам, ребятам, дарили каждому по серебряному рублю. Отец же, бывая на праздниках у них, дарил ребятам заранее купленные игрушки.

Отец рассказывал о закономерности, которая сопровождает купца при его банкротстве. Это то, что меняется только вывеска, магазин же или предприятие продолжает работать, но хозяином становится бывший доверенный купца. Так, обанкротился Князев, магазин стал под вывеской Дмитриева. Таким я застал магазин в нижнем этаже дома Князевой в 1901–1902 гг. Затем обанкротился Дмитриев, его доверенный открыл такой же магазин «Братьев Рыбаловых». Этот доверенный был старшим среди братьев — Иван Егорович Рыбалов. Обанкротился магазин Сильверстова, его доверенный Аверкиев стал хозяином и широко поставил дело: помещение для магазина устроил во вновь выстроенном доме по ул. Царской (Республики), где теперь помещается горсовет. Вяткина заменил его доверенный Шмыров и т. д.

Какое же наказание несли злостные банкроты? Для них специально было выстроено деревянное здание, окружённое деревянным высоким забором, в Затюменской части города напротив Затюменского кладбища.[…] В этот дом изолировали банкротов-купцов. Здесь они имели приличную квартиру, питание и т. д., но считалось, что находились в заключении.

Очень драматично прошло банкротство частного банка Андреева в г. Тюмени. Этот банк находился в нижнем этаже большого каменного здания на углу улиц Иркутской (Челюскинцев) и Царской (Республики). Так как банк объявил, что он будет выплачивать 6 процентов годовых на всякий вклад граждан, а государственный банк платил только 2 процента, то большинство граждан г. Тюмени решило положить свои деньги в банк Андреева. Оказалось, что в один прекрасный день банк объявил о своей несостоятельности (банкротстве). Полные драматизма происходили сцены у кассы банка. Пивовар Серватский завода пива Давыдовского, где сейчас помещается завод АТЭ, чуть не задушил своего приятеля главного бухгалтера банка гражданина Гирмана за то, что тот не дал ему заблаговременно знать о банкротстве банка. У Серватского был вклад 18 тыс. руб. Двухэтажный полукаменный дом Гирмана сохранился до сих пор на углу улиц Иркутской и Володарского. Банк Андреева потом выплатил вкладчикам часть денег, платя за 1 руб. — 25 коп. Мой отец тоже держал деньги в банке Андреева и был среди пострадавших граждан Тюмени. Отец много рассказывал об этом пивоваре, т. к. часто бывал в его доме, лечил его жену, детей и самого пивовара. Пивовар был весом 8-10 пудов и продолжал много есть. Когда отец заикнулся о диете, Серватский ответил, что он и так на диете. На завтрак съедает 20 яичек и кусочек мяска — вот и всё. Кроме того, за целый день работы на заводе, проходя по цехам, он незаметно выпивает ведро пива (20 бутылок), пробуя их качество. Первая его жена умерла от скоротечной чахотки, была подконец очень худая. Тогда он съездил на родину к себе в Словакию и привёз жену тоже как он сам, пудов на 8-10. Так что, бывало, в грязь одна лошадь с трудом поднимала их при выезде в город в гору. Оба они ездили на так называемой линейке, в коробок их задние части не входили. И ещё вес кучера.

Сам Серватский заразился туберкулёзом от своей первой жены и умер очень худым.

Среди купечества некоторые увлекались азартными карточными играми «железная дорога», «штос», «банк». Помню, отец рассказывал, как уже в 1910-м г. Собенников купивший кожевенный завод у Колмогорова за две ночи проиграл 110 тыс. руб, что заставило его ликвидировать завод. Его партнёрами были Семён Гилёв, купец Андреев и директор государственного банка Розенталь. Гилёв выиграл 30 тыс. руб., Андреев 40 тыс. руб., и Розенталь 40 тыс. руб. Андреев сразу же на эти деньги построил для населения бани торговые, разломанные только в последние годы.

Пьянство и запои тоже отмечались среди некоторых купцов. Отец рассказывал, что жена купца Рогожникова (дом его сохранился по ул. Красина 2-х этажный деревянный) говорила, что во время запоя у её мужа появлялось желание ездить по разным святым местам, монастырям и молиться. И вот жена заказала сдалать ему ряд макетов различных монастырей и святых мест. И купец Рогожников во время запоя, не выходя из дома, объезжал эти «святые места».

Город Тюмень настолько утопал в грязи, особенно весной и во время дождей, осенью, что люди буквально тонули в грязи. У отца были для хождения по Тюмени во время грязи особые кожаные калоши высотой 12–15 см. Отец рассказывал, что был случай, когда пьяный, ехавший в телеге, упал на Царской улице в районе, где теперь больница для кожных и венерических больных, что не мог выбраться из вязкой глубокой грязи, его засосало и он погиб.

Когда тюменцы узнали, что через их город поедет наследник престола (впоследствии Николай II) с дружественным визитом в Японию, что в спешном порядке вымостили улицы от вокзала — Голицынскую, Царскую до городской управы и Садовую с Пароходской до пристани с пароходу (Садовая теперь Дзержинского). Тогда только можно было в коляске проехать по мощёным улицам. Камень был срочно привезён с Урала по только что выстроенной дороге Екатеринбург — Тюмень (1882 г.). […]

В городе привлекал внимание гражданин, ходивший в шляпе, и вместо пальто в крылатке — особом плаще по фамилии Кох. В народе его звали доктор Кох, т. к. он не имея диплома врача, занимался врачеванием людей. Я помню как при мне полицейский пристав Худорбий, увидев в толпе на пристани, встречавшей привезённых с Дальнего Востока японцев, доктора Коха, выговаривал ему: «Только благодари Бога, что у царя родился наследник престола Алексей. По манифесту тебе простили смерть пациента от твоих галушек».

Второй такой фигурой, привлекавшей внимание жителей г. Тюмени, был тоже поляк Краевский, по профессии адвокат, сосланный в Сибирь из Польши (Варшава). Он ходил в 30-градусный мороз в цилиндре и лёгком пальто. Он был обременён семьёй, имел, кажется 4х дочерей и одного сына Людвига, учившегося в Реальном училище. Дочери повыходили замуж. Он с женой уехал потом в Польшу. Были поляки, занимавшие посты и начальников. Так, губернатор Тобольска Деспот-Зенович, прокурор г. Тюмени Вольф, исправник г. Тюмени Каковский.