Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
Этому факту полиция быть может и не придала бы особого значения, если бы, независимо от начатого следствия по поводу убийства Иванова, III Отделение не имело бы давно в своих руках сведений о существовании в Москве революционного общества, и что общество это какими-то путями связано с книжным магазином Черкесова, в котором служил Успенский. Во время обыска в книжном магазине Черкесова, а также и на квартире Успенского обнаружены были важные бумаги, среди которых найден был список всех членов организации. По этому списку начались массовые аресты, так что через несколько дней из всех членов организации редко кто находился на свободе. Большинство членов было арестовано, а вместе с этим целиком раскрыто было и само общество. Видя это и сознавая, что раскрытие организации произошло не иначе как путем предательства, Нечаев волей-неволей принужден был спасаться от преследований полиции. Ему ничего не оставалось, как снова бежать за границу. После долгих мытарств, в связи с приобретением заграничного паспорта, 17 декабря 1869 г. Нечаев снова перебрался за границу и через некоторое время был в Швейцарии, где снова встретился с Бакуниным.
Неожиданный провал организации не мог сломить революционной воли Нечаева.
Наоборот, он твердо продолжал верить, что в России только начинает закипать революционная борьба. Явившись в Швейцарию, он решил, не теряя ни одной минуты, сейчас же приступить к восстановлению разрушенного «дела». В это время Бакунин был занят переводом I тома «Капитала» Маркса. Считая, что при сложившихся обстоятельствах какая бы то ни была литературная работа могла только отвлечь внимание Бакунина от непосредственной практической деятельности, Нечаев настоял, чтобы Бакунин на время оставил эту работу и целиком сосредоточил свое внимание на интересах русской революции. Бакунин согласился и оставил эту работу, тем более что перевод «Капитала» подвигался у него с большим трудом. Предвидя возможное уныние среди оставшейся в России учащейся молодежи, Нечаев не считал возможным оставить ее без печатного революционного слова. С этой целью он приступил к изданию за границей № 2 своего журнала «Народная Расправа».
В ряде статей Нечаев попытался обосновать намеченную организацией революционную тактику. Выбросив лозунг – «кто не с нами, тот против нас», Нечаев категорически отмежевался от какой бы то ни было половинчатости в революционной деятельности, отшвырнув возможность какого бы то ни было сотрудничества революционной молодежи с умеренным либерализмом других группировок. Для достижения намеченной цели и сохранения наличия революционно-боевых сил, прежде всего нужна была организация революционной партии, спаянной дисциплиной и единством коллективной мысли.
Далее, набрасывая «Главные основы будущего общественного строя», Нечаев вплотную подошел к обоснованию своей политической программы.
Для определения политических взглядов Нечаева эта статья представляет исключительный интерес. В ней Нечаев впервые подходит к вопросу о будущем коммунистическом строе. Ссылаясь на «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, в котором, по мнению Нечаева, уже дано подробное теоретическое развитие его главных положений», Нечаев пытается сосредоточить внимание молодежи на практических выводах, рисуя структуру будущего коммунистического общества. Ошибочно было бы думать, что в своей практической революционной деятельности Нечаев был последовательным учеником Бакунина. Прежде всего Нечаев был коммунистом. Коммунистические взгляды Нечаева сложились задолго до знакомства его с Бакуниным. Влияние идеи Гракха Бабефа определило политическое мировоззрение Нечаева далеко еще до момента вступления его на революционный путь и сохранено было им до самого конца его жизни. Анархический налет, допущенный им в некоторых теоретических настроениях, обусловливался исключительно обаянием личности самого Бакунина, дружба с которым не прошла бесследно для Нечаева.
Начиная с первых дней вторичного своего пребывания за границей, Нечаев быстро отходит от какого бы то ни было влияния Бакунина. Встретившись с ним, Нечаев обнаружил, насколько сам Бакунин был малопригоден в качестве практического деятеля русской революции. Двойственность личности Бакунина, его пристрастие к революционной фразе и неумение целиком подчинить себя основным требованиям революционера-борца вскрывали перед Нечаевым различие путей их политических устремлений. Несмотря на существующую еще близость с Бакуниным, Нечаев постепенно начинает отходить от него, а вместе с тем постепенно начинает гаснуть и та дружба, которая связывала их в течение последнего года. Особенно резко сказалось это расхождение в период, когда заглохший с 1867 года Герценовский «Колокол» перешел в редакционные руки Нечаева. Различие политических воззрений между Нечаевым и Бакуниным привело к тому, что последний добровольно отстранился от участия в редакции Нечаевского «Колокола» и только по временам, в ряде обращений «в редакцию», заявлял о своем расхождении с ним.
Таким образом, неизбежно назревал тот неминуемый конфликт, который, приводил к разрыву между Нечаевым и Бакуниным, закончившемуся личной ссорой между ними, после того как Нечаев отказал Бакунину в выплате ему ежемесячного содержания из средств так называемого «общего фонда» и не подчинился намеченным экпроприационным замыслам Бакунина. В Женеве Нечаев успел издать только шесть номеров Колокола». В июле 1870 года произошел формальный разрыв между Бакуниным и Нечаевым.
В августе Нечаев переезжает в Лондон и приступает здесь к изданию нового журнала, La Commune («Общинный»), теперь уже определенно коммунистического направления. В первом номере этого журнала Нечаев публикует свое письмо к Бакунину и Огареву, в котором вскрывает социальные корни их политических разногласий. Это письмо Нечаева заканчивает словами: «я глубоко уверен, что вы (т. е. Бакунин и Огарев) никогда не выступите более, как практические деятели русской революции. Порвав с Бакуниным, Нечаев пытается заложить основы нового революционного объединения.
С этой целью он заводит связи с рядом русских революционеров. Но тут ему пришлось натолкнуться на серьезные препятствия. За Нечаевым в Западной Европе к этому времени установлена была настоящая погоня. Разуверившись в возможности поймать его своими собственными силами, царское правительство попыталось прибегнуть к самой гнусной клевете, какую можно было обрушить на революционера. Русское правительство домогалось выдачи Нечаева. Но так как политического преступника ни одно западно-европейское государство не имело права выдать, то царское правительство начало усиленно распространять клевету, что Нечаев не политический,
