Александр Дюма - Путешествие в Египет

Композиция картины была такова: булочник с прибитым ухом стоял, напрягшись и как бы застыв, на кончиках пальцев; рядом на пороге сидел стражник, наблюдавший за осужденным, и курил чубук, рассчитанный ровно на то время, сколько должна длиться пытка. Возле них полукругом стояли зеваки, число которых то прибывало, то убывало. Мы заняли места сбоку, и я принялся за работу. Минут через десять булочник, видя, что ему не дождаться сострадания у зрителей - среди них он, вероятно, узнал н своих постоянных покупателей,- осмелев, обратился к стражнику:

- Брат мой, одна из заповедей нашего пророка гласит, что люди должны помогать друг другу.

Стражник, казалось, не собирался возражать по этому поводу и продолжал мирно курить свою длинную трубку.

- Брат,- взывал наказуемый,- ты слышишь меня?

Стражник ничего не ответил, только выпустил прямо в лицо своему пригвожденному соседу кольцо дыма.

- Брат,- продолжал тот,- один из нас мог бы помочь другому п тем самым совершить поступок, угодный Мухаммеду.

Кольца дыма следовали одно за другим, повергая несчастного в отчаяние.

- Брат,- взывал он жалобно,- подложи камень мне под пятки, и я дам тебе пиастр25.- Полная тиши- па.- Два пиастра.- Пауза.- Три пиастра, четыре пиастра.

- Десять пиастров,- произнес стражник.

Ухо булочника и его кошелек вступили в яростную борьбу, отразившуюся на его лице; в конце концов боль взяла верх, и к ногам стражника упали десять пиастров, тот поднял их, пересчитал, положил к себе в кошелек, прислонил чубук к стене, встал, принес камешек не больше птичьего яйца и осторожно подложил его под пятки клиента.

- Брат,- взмолился тот,- я ничего не чувствую под ногами.

- И все же там лежит камень,- ответил стражник, садясь па прежнее место, беря чубук и продолжая курить,- но я выбрал его в соответствии с суммой. Дай мне талари (пять франков), и я подложу тебе под ноги прекрасный камень, он так облегчит твою участь, что даже в раю ты будешь сожалеть о месте возле дверей своей лавки.

В результате этих переговоров стражник получил пять франков, а булочник - камень. Правда, я не знаю, чем закончилась эта история, поскольку я завершил свой рисунок через полчаса.

Жара становилась невыносимой, а наша прогулка была еще в самом разгаре. Мухаммед подал знак, и к нам подвели двух ослов, покрытых роскошными попонами. Это оказались самые резвые животные, каких нам доводилось здесь встречать, но так как мы выезжали на эскизы, а не за призом Шантийи26, то заставили их идти шагом, что оказалось совсем нелегко, особенно для Мейера, ибо, будучи морским офицером, он не имел ни малейшей склонности к верховой езде.

Мухаммед уверил нас, что, до того как французы появились в Каире, там никогда не видели ослов, скачущих галопом; но мирным четвероногим прежде не приходилось испытывать на своей шкуре хитроумных методов дрессировки, которые привезли с собой чужестранцы: острие штыка или сунутый под хвост подожженный трут способствуют освоению этого резвого - аллюра, все ускоряющегося от поколения к поколению. Однако Мухаммед утверждал, что обычно ослы чувствуют, к какой нации принадлежит всадник. И впрямь, я встречал животных, которых мне не удавалось оседлать никакими силами, в то же время они мирно везли на себе степенного турка или благодушно трусили под тяжестью торговца-копта; путешественникам-французам же попадались настоящие буцефалы.

Мы посетили подряд множество базаров; каждый базар славится каким-то одним товаром, купцы тоже обычно продают только один определенный товар. Мы начали с базара, где торговали съестным: на первом месте стоит рис, его легче всего перевозить, и он составляет основную пищу населения; за ним идет абрикосовый мармелад, свернутый рулоном, как ковер двадцати пяти - тридцати футов в длину и трех-четырех в ширину, паста эта продается на аршин, что противоречит нашему, европейскому представлению о конфитюрах; затем идут отборные финики, дальше - финики перезревшие и неспелые, сложенные в пирамиды весом сто - сто пятьдесят фунтов. Рис и финики - основная пища бедняков; правда, первый считается обедом, а вторые - десертом; впрочем, паста продается почти даром.

Базары, где торгуют одеждой, очень богатые. Здесь предлагается несметное количество индийских шалей по ценам примерно вдвое дешевле, чем во Франции. Оружейные базары поражают роскошью; особенно великолепно холодное оружие, но найти его не просто. Здесь вы не сумеете отыскать готовые кинжалы или сабли: сначала покупается клинок, затем оружейник приделывает к нему рукоятку, футлярщик изготавливает ножны, серебряных дел мастер украшает кинжал, подвешивает перевязь, и, наконец, поверщик ставит клеймо. Некоторые клинки баснословно дороги - две, две с половиной и три тысячи франков.

Стоит возникнуть каким-нибудь денежным затруднениям - и на помощь покупателю спешит еврей, предлагая обменять золото или серебро или дать взаймы знакомым, если тем потребуется более крупная сумма, чем та, что у них есть при себе; узнать евреев можно с первого взгляда по одежде черного цвета: каирские законы запрещают им носить иные цвета.

Напоследок мы отправились на невольничий рынок. Помещение, где содержат невольниц, разбито на крохотные квадратные дворики, каждый поделен на два яруса: на втором находятся более комфортабельные комнаты для невольниц подороже.

"Товар" предстал перед нашим взором в обнаженном виде, чтобы сразу же можно было оценить все его достоинства; присмотревшись, мы увидели, что он разделен по цвету кожи, по нациям и по возрасту: там были еврейки с правильными чертами лица, прямыми носами и миндалевидными черными глазами; смуглолицые арабки с золотыми браслетами па руках и ногах; нубийки с волосами, разделенными пробором и заплетенными во множество тоненьких косичек, эти последние, совершенно черные, делились, в свою очередь, на две категории и стоили по-разному - дороже ценились те, что принадлежали к народу, у представителей которого кожа, подобно змеям, при любой жаре остается прохладной; для хозяина это неоценимое достоинство: под этим палящим солнцем все живое проводит десять часов в день в поисках тени. И наконец, тут были юные гречанки, привезенные с Спроса, Накоса и Мелоса, среди них выделялась одна - очаровательное и грациозное дитя; я осведомился о цене, она составляла триста франков.

Для невольниц нет хуже доли, чем остаться на рынке, поскольку торговцы держат их впроголодь, избивают за малейшую провинность или, вернее, по любой прихоти хозяина. Поэтому каких только гримас, улыбок и безмолвных клятв не расточают эти бедняжки пришедшим сюда покупателям. Торговцы обходятся с ними совершенно как со скотом, зевакам, пожалуй, не будет дозволено так всесторонне удовлетворить свое любопытство при покупке лошади, как это разрешается, когда речь идет об этих несчастных созданиях. К тому же в этом огнедышащем климате в двадцать лет женщина уже считается немолодой.