Чосон. Последняя династия Кореи - Пак Ён Су
Имя вана Мёнджона часто связывают с последним в истории Чосона возрождением буддизма, но на самом деле буддистам покровительствовал не ван, а его мать. Нельзя с уверенностью сказать, что именно вызвало у Мунджон-ванху расположение к буддизму – убеждения или политические соображения, но известно о ее личном участии в буддийских ритуалах и церемониях. Мунджон-ванху отменила все запреты, касавшиеся буддизма и его служителей, вернула буддийским монахам их былое достоинство, выделила средства на реставрацию храма Бонгын-са[88] и заказала изготовить около четырехсот картин на буддийские темы и свитков с сутрами[89]. Но расцвет буддизма оказался недолгим и сменился гонениями сразу же после смерти Мунджон-ванху, поскольку ее сын делал ставку на конфуцианцев.
Будучи женщиной умной и дальновидной, Мунджон-ванху понимала, что влияние «заслуженных сановников» значительно ослабло после репрессий, проведенных Ёнсан-гуном, и что сарим, несмотря ни на что, с течением времени становятся все сильнее, поскольку имеют привычку (и возможность) пережидать тяжелые времена вдали от столицы. Возможно, способствуя возрождению буддизма, Мунджон-ванху пыталась создать новый «противовес» сарим взамен слабеющих хунгупха.
После Ёнсан-гуна государство отчаянно нуждалось в мудром и волевом правителе, подобном Седжону Великому, который вернул бы его на путь процветания. Но «нуждаться» не означает «обрести». Забегая немного вперед, скажем, что с Ли Ёном, известным как ван Сонджо, корейцам тоже не повезло.
Часть II Середина периода правления династии Чосон
ГЛАВА 14
Ли Ён. Правитель, который хорошо начал, но плохо закончил
Можно сказать, что Ли Ёна избрали правителем при всеобщем одобрении – его кандидатуру поддержали и сановники, и члены дома Ли. Это было хорошим знаком, сулившим отсутствие смут и переворотов.
Происхождение Ли Ёна было наиблагороднейшим с обеих сторон, поскольку его корни по материнской линии восходили к Чонсо-конджу[90], дочери Седжона Великого и Сохон-ванху. Чтобы формально соблюсти традицию передачи власти от отца к сыну, Ли Ён был усыновлен Инсун-ванху, женой своего дяди и предшественника.
Успехи начального этапа правления вана Сонджо связаны с привлечением сарим на государственную службу и реабилитацией конфуцианцев, пострадавших в ходе Третьей и Четвертой литературных чисток (среди сторонников Юн Има были и сарим). Среди конфуцианских сановников встречались разные люди – и благородные мужи, и низменные искатели выгод, но при всем том, конфуцианцам была свойственна забота о нуждах и чаяниях простого народа, в котором они видели главную опору власти. Известно же, что секрет доброго правления заключается в том, чтобы правитель был правителем, подданный – подданным, отец – отцом, а сын – сыном[91]. А вот «заслуженные сановники», в отличие от сарим, рассматривали народ только как источник благ, из которого можно черпать бесконечно, и он не оскудеет.
На заре правления вану Сонджо помогали великие умы, такие как Ли Хван[92], Ли И[93], Рю Сонрён[94] и Чон Чхоль[95]. Не все ученые-конфуцианцы оставались при дворе надолго. Некоторым не нравилась непоследовательность Сонджо, другие были удалены в результате интриг, вспыхнувших среди сарим. Но, тем не менее, две главные цели были достигнуты. Во-первых, упорядочение взимания налогов и оказание помощи голодающим значительно снизили недовольство властью в низших слоях общества. Во-вторых, объединение сарим вокруг престола не только улучшило работу государственного аппарата, но и установило гармонию между центральной и местной властью, ведь на местах с давних пор господствовали сарим.
«Слабым местом» чосонских правителей и их сановников была чрезмерная сосредоточенность на внутренних проблемах. Вся дипломатическая работа сводилась к поддерживанию оптимальных отношений с империей Мин и наблюдению за положением дел при минском дворе. Тому, что происходило у чжурчжэней и японцев, традиционно не уделялось большого внимания – очень уж мало интересовало чосонских правителей то, чем занимались эти «варвары»! Пребывая под защитой великой Мин, чосонские ваны чувствовали себя спокойно, и лишь Ёнсан-гун считал необходимым развивать военный потенциал страны. Однако, спустя время, эта беспечность «аукнется» большими проблемами – в девяностых годах XVI века, когда нашествие японцев вынудит вана Сонджо бежать из столицы на север, и в первой половине XVII века, когда вану Инджо придется признать себя чжурчжэньским вассалом[96]. Но до этих событий было еще далеко…, пока еще ван Сонджо преисполнен благими намерениями и радужными ожиданиями.
Важным нововведением, которое улучшило набор кандидатов на государственную службу, стало изменение экзаменационной системы кэцзюй[97]. Если раньше упор делался на знание классической литературы, то теперь важное значение приобрели знание истории и умение разбираться в политике. Эти навыки оказались гораздо более важными для слуг престола, чем цитирование «Четырех книг» и «Пяти классических произведений»[98].
Ван Сонджо не относился к правителям, умеющим крепко держать сановников в своих руках и направлять их старания в нужное русло. Из-за отсутствия контроля в высших эшелонах власти произошел раскол прежде единых сарим на две фракции – Восточную и Западную. Восточную фракцию возглавлял сановник Ким Хивон, живший в восточной части столицы (к востоку от дворца правителя). Дом главы Западной фракции Син Угёма стоял в западной части, отсюда и пошли названия фракций. Син Угём был младшим братом Инсун-ванху и придерживался консервативных взглядов, во многом перекликавшихся со взглядами «заслуженных сановников», а Ким Хивон представлял собой классический образец либерала-реформатора. Таким образом, в отсутствие «заслуженных сановников» внутри сарим появились свои «заслуженные сановники». Как говорится, «домашний алтарь никогда не пустует»[99].
Как это обычно бывает, великий раскол начался с личного конфликта. В 1574 году Ким Хивон был выдвинут на должность чоллан в Ведомстве чинов. Эта должность предполагала контроль над всеми кадровыми назначениями, что делало ее крайне важной. Син Угём выступил против назначения Кима, обвинив его в былых связях с Юн Вонхёном (утверждая, что Ким давал Юну взятки). Тем не менее, Ким все же получил эту должность, которая, чтобы избежать возможных злоупотреблений, предоставлялась на один год. Чоллан имел право рекомендовать кандидатов на все должности, в том числе и на
