Карл Юнг. В поисках себя - Фредерик Ленуар
Другими словами, по мнению Юнга, если первая часть нашей жизни направлена на производство и воспроизводство, вторая должна привести нас к рождению самих себя путем повышения уровня нашего сознания (посредством процесса индивидуации) так, чтобы мы полностью реализовали наше существование перед смертью:
«Достигнутая степень сознания, где бы она ни находилась, составляет, мне кажется, верхний предел познания, к которому могут получить доступ мертвые. Отсюда великое значение земной жизни и значительная ценность того, что несет человек отсюда “на ту сторону” в момент своей смерти. Только здесь, в земной жизни, где встречаются противоположности, может вырасти общий уровень сознания» [32].
Он также утверждает: «Если невозможно достоверно доказать выживание души после смерти, все-таки существуют события, которые дают повод задуматься. Я рассматриваю эти события как индикаторы, не имея смелости придать им ценность знания» [33]. Несмотря на осторожную формулировку, Юнг посвящает этому вопросу целую главу автобиографии, и становится совершенно ясно, что он живет сокровенным убеждением в том, что сознание преодолевает смерть физического тела. Он сообщает, в частности, что видел сны или призраки умерших. Отец, например, посетил его во сне незадолго до смерти матери, чтобы попросить совета относительно семейной жизни! В другой раз к нему обратился только что умерший друг и во сне отвел его в библиотеку, чтобы показать весьма определенную работу в красном кожаном переплете. На следующий день Юнг отправился к вдове друга и посетил ее библиотеку, в которую он никогда не заходил. Она во всем была похожа на его ночное видение. Без колебаний он забрался на табурет и нашел переплетенный том, на который указал его покойный друг: это была книга Эмиля Золя под названием Le Vœu d’une Morte («Желание мертвой»).
Юнг, знаток восточных доктрин о карме (законе причинности) и реинкарнации, также подвергает сомнению эти теории. Мы видели, что он охотно верил в своего рода безличную карму, которая связывала бы людей одного и того же рода из поколения в поколение. Однако возникает вопрос, существует ли еще и личная карма кроме этого наследия, которое передается через гены и семейное бессознательное. Юнг утверждает, что не имеет твердого мнения по этому вопросу. Он также исследует возможность того, что человек умирает, оставляя важный вопрос открытым, и что другой человек рождается, чтобы попытаться ответить на него. Единственное, в чем он уверен, состоит в том, что
«…если мы предположим, что существует продолжение “за пределами”, мы не сможем представить себе иной способ существования, кроме психического; потому что жизнь психики не нуждается ни в пространстве, ни во времени. Психическое существование – и особенно внутренние образы, которые нас интересуют уже при жизни, – дают материал для всех мифических спекуляций о загробной жизни, и ее я представляю себе как постепенное шествие по миру образов. Таким образом, психика может быть тем существованием, в котором находится “запредельное” или “земля мертвых”» [34].
В последние годы жизни Юнг страдал от многочисленных проблем со здоровьем, включая еще два сердечных приступа. После смерти жены с ним по очереди находились дети, но они тоже имели семьи и не могли жить с ним. Затем он обращается к английской медсестре, которую встретил во время поездки в Восточную Африку и которая стала другом семьи: Рут Бейли. Атмосфера между этими двумя сильными личностями порой накаляется: Юнг требователен и авторитарен, а Рут не спускает ему ничего с рук. Когда он не занят редактурой автобиографии или написанием писем, то читает трактаты о дзене и произведения Пьера Тейяра де Шардена, которые его очаровывают; он чувствует глубокое родство мысли с богословом.
В мае 1961 года у него случается инсульт, лишивший его речи. Он снова обретает ее за день до своей смерти и разговаривает с Рут и ее сыном Францем, которых просит пойти и открыть хорошую бутылку бордо! Он мирно скончался 6 июня 1961-го, незадолго до празднования своего 86-го дня рождения. Через несколько часов после его смерти тополь, под которым он любил сидеть и медитировать на берегу озера, был поражен молнией и раскололся надвое, как рассказал мне его внук Андреас, которому тогда было 20 лет. Какую интерпретацию дал бы Юнг этой абсолютной синхронистичности?
Часть II
Внутренний опыт
С началом Первой мировой войны, после разрыва с Фрейдом, Юнг переформулирует свои терапевтические процедуры, основываясь на собственных экспериментах. Так, он глубинно меняет цель психотерапии: она больше не ограничивается одним лишь лечением патологий. Теперь она направлена на психическое и духовное развитие личности и, следовательно, на возвышение сознания человечества. В этом смысле Юнг действительно отец движения личностного развития, возникшего в Соединенных Штатах в 1960-х годах и породившего множество новых терапевтических направлений, поскольку он стал источником вдохновения для бесчисленных духовных поисков, основанных уже не на догме или внешней практике, а на внутреннем опыте. «Что нам нужно, – писал Юнг своему калифорнийскому другу по переписке 7 января 1955 года, – так это развитие внутреннего, духовного человека, уникальной личности, сокровище которой сокрыто, с одной стороны, в традиции, а с другой – в бессознательной душе» [1].
Этот внутренний опыт можно понимать двояко: как опыт того, что Юнг называет «нуминозным» (то есть невыразимой встречи со священным в глубинах души), и как долгое психологическое взросление через диалог между сознательным и бессознательным, который позволяет человеку стать уникальной личностью и который Юнг называет «процессом индивидуации». Фактически эти два опыта могут пересекаться. У священного опыта и процесса индивидуации много точек пересечения, начиная с их общей цели – возникновения самости как целостности бытия. Но для удобства изложения я решил выделить во второй части два больших раздела. Первый посвящен тому, как Юнг рассматривает вопрос священного в широком смысле: это сподвигло меня обсудить его концепцию религии и связь с христианской религией его детства. Во втором разделе я исследую процесс индивидуации через четыре его основных измерения: самость, ее языки (символы, архетипы, образы, мифы), посредники (сны, активное воображение, ритуалы, синхронистичность) и путешествие, которое приводит к целостности бытия (избавление от персоны, интеграция анимуса и анимы, приручение тени и примирение противоположностей).
Священное
1
Человек религиозный
На дверной перемычке своего дома в Кюснахте Юнг выгравировал следующие слова из Дельфийского оракула: VOCATUS ATQUE NON VOCATUS DEUS ADERIT[12]. Пять десятилетий спустя он попросил, чтобы это же предложение было выгравировано в качестве эпитафии на его надгробии. Это показывает, какое большое значение Юнг придавал загадочным словам оракула. В своем выдающемся эссе Jung et la question du sacré («Юнг и вопрос о священном») Исе Тардан-Маскелье предложила более вольный перевод, который позволяет лучше понять, что подразумевал под этим Юнг: «Нравится нам или нет, вопрос о божественном напрашивается сам собой».
Религиозная функция психики
Эта идея действительно повторяется в работах швейцарского врача: то, как вопрос божественного и вопрос религии в целом вписан в человеческую психику.
В человеке это может проявляться тремя способами, и они, конечно, могут пересекаться и наслаиваться в зависимости от человека. Нуминозность может присутствовать, прежде всего, в самости и личном бессознательном любого человека, получившего религиозное образование. Даже если он затем попытается освободиться от нее, то на нем на всю жизнь останется отпечаток этого образования – символами, убеждениями и часто вытекающими из него противоречиями.
Юнг приводит в своих работах многочисленные примеры пациентов, которых смог вылечить, помогая им осознать подавляемую религиозную проблему, как, например, случай молодой атеистки и эмансипированной еврейки. Преисполненная тоски, она обрела спокойствие после того,
