Джим Корбетт - Кумаонские людоеды
Отсюда я хорошо видел корову; зверь только попробовал ее мясо. Просидев минут десять, я мог убедиться, что мое место не слишком комфортабельно. В это время два грифа, кружившие около меня и неуверенные в том приеме, какой будет им оказан на дереве, сели на поле недалеко от коровы. Присев на мгновение, они сразу взлетели, и в тот же момент кусты раздвинулись, и на открытое место вышел прекрасный самец-леопард.
Те, кому не приходилось видеть леопарда в его естественном окружении, не могут себе представить грациозности движений и прелести расцветки этого самого красивого и изящного зверя наших джунглей. Но привлекательность леопарда не только в его наружности. Ни одному животному своих размеров он не уступит в силе и смелости. Называть такого зверя «нечистью», как это делают в некоторых местностях Индии, — преступление, так могут говорить только те, чье представление о леопардах ограничено виденными в клетке несчастными, голодными и жалкими экземплярами, томящимися в неволе.
Но как ни красив был находившийся передо мной зверь, судьба его была решена. Он стал нападать на скот, а я обещал жителям Далканиа еще во время своего предыдущего посещения избавить их от этого, впрочем меньшего, врага при первом представившемся случае. Случай представился, и я думаю, что леопард даже не слыхал убившего его выстрела.
Из многих непонятных событий, с которыми приходится встречаться в жизни, труднее всего понять, почему несчастья упорно преследуют именно какого-либо одного человека или какую-нибудь одну семью. Взять, например, хозяина коровы, у трупа которой я застрелил леопарда. Это был мальчик восьми лет, единственный ребенок в семье. Два года назад его мать, жавшая траву для этой коровы, была убита и съедена тигром, а двенадцать месяцев спустя такая же участь постигла и отца. Скудное имущество семьи было продано для уплаты небольших долгов, оставшихся после отца, и сын вступил в самостоятельную жизнь только обладателем единственной коровы. И надо же было, чтобы именно эту корову выбрал из стада в двести или триста животных убивший ее леопард. Я подозреваю, что моя попытка возместить потерю была не совсем полной: хотя новая рыжая корова была хорошим животным, она не могла заменить мальчику его прежнего четвероногого друга.
Мои служащие хорошо ухаживали за приведенными молодыми буйволами; через день после моего прибытия я стал привязывать буйволов в качестве приманки, хотя и мало надеялся, что на них пойдет тигрица.
В пяти милях ниже по долине реки Нандхаур у скалы в несколько тысяч футов высотой ютится небольшая деревня. За последние месяцы в этой деревне людоед убил четырех человек. Вскоре после того как я застрелил леопарда, ко мне явилась депутация из этой деревни с просьбой перенести туда мой лагерь из Далканиа. Мне сообщили, что тигра часто видели на скалах у деревни и что логово его, по-видимому, находилось в одной из многих пещер этих скал. Несколько женщин, жавших траву, видели тигра еще утром; крестьяне были так напуганы, что не решались теперь выходить из домов. Обещав депутации помочь чем могу, я на следующий день ранним утром поднялся на возвышавшуюся над деревней гору и в течение полутора часов тщательно ее осматривал в бинокль. Потом я пересек долину и по очень глубокому ущелью взобрался на гору. Передвигаться здесь было очень трудно. Кроме опасности падения, при котором я мог сломать себе шею, была и другая — нападение тигра в местности, характер которой исключал возможность самозащиты.
К двум часам дня я закончил необходимый осмотр скалы и отправился вверх по долине в лагерь завтракать. Бросая последний взгляд назад перед тем, как начать крутой подъем в Далканиа, я увидел, что с того места, откуда я пришел, ко мне бегут двое людей. Добежав до меня, люди рассказали, что тигр только что убил бычка в глубоком овраге, где я был некоторое время тому назад. Сказав одному из прибывших, чтобы он пошел в мой лагерь и поручив моим слугам послать мне чаю и какой-нибудь еды, я повернул обратно и в сопровождении второго человека вернулся вниз по долине.
Овраг, где был убит бычок, имел футов двести в глубину и футов сто в ширину. Когда мы к нему приближались, я увидел, как взлетело много грифов. Подойдя к убитому животному, мы обнаружили, что грифы очистили его почти целиком, оставив кожу и кости. Место, где лежали остатки бычка, находилось только в ста ярдах от деревни, но дороги вверх по крутому склону оврага не было, и мой спутник провел меня на четверть мили вниз по оврагу, до пересечения его с пастушьей тропой. Тропа эта, поднявшись по горе, извивалась среди густых зарослей кустарников и приводила потом в деревню. Придя в деревню, я сказал старосте, что грифы погубили приманку тигра, и попросил его достать для меня молодого буйвола и крепкую веревку. Пока все это делали, двое моих людей вернулись из Далканиа с едой для меня.
Когда я опять входил в овраг, солнце почти зашло. За мной двигалось несколько человек и вело крепкого бычка-буйвола, которого в соседней деревне купил по моему поручению староста. В пятидесяти ярдах от места, где был убит бычок, лежала глубоко замытая в дно оврага сосна, снесенная с горы дождевым потоком. Прочно привязав буйвола к выдававшемуся из земли концу дерева, люди вернулись в деревню. Деревья поблизости не росли, и единственным пригодным для засидки местом был узкий карниз на расположенной ближе к деревне стене оврага. С большим трудом я туда взобрался; карниз имел два фута в ширину и футов пять в длину, возвышаясь на двадцать футов над дном оврага. Несколько ниже карниза скала образовала выступ, отчего получалось невидимое с карниза пространство. Карниз был очень неудобным: я вынужден был сидеть спиной к тому месту, откуда следовало ожидать появления тигра. Привязанный буйвол находился ярдах в тридцати влево от меня.
Солнце село. Буйвол, лежавший до этого времени, встал на ноги и повернулся к верхнему краю оврага. В следующий момент по склону покатился камень. Стрелять в направлении звука было невозможно, поэтому я, чтобы не открыть своего присутствия, сидел неподвижно. Через некоторое время буйвол стал поворачиваться, пока не повернулся мордой в мою сторону. Это показывало, что испугавший его предмет — а я видел, что он был испуган, — находился за выступом скалы подо мной. Затем прямо подо мной появилась голова тигра. Выстрел по голове тигра может быть оправдан лишь крайней необходимостью, а всякое движение открыло бы мое присутствие. В течение казавшейся очень долгой минуты или двух голова тигра оставалась неподвижной, а затем в стремительном порыве вперед большим прыжком тигр бросился на буйвола. Как я говорил, морда буйвола была обращена против тигра. Чтобы избежать возможной раны от рогов буйвола при атаке в лоб, тигр при броске отклонился влево и напал поэтому на буйвола под прямым углом. Тут не было ни колебаний в выборе места для схватки, ни борьбы, ни звука — только столкновение двух тяжелых тел. Вскоре буйвол уже лежал неподвижно, а тигр, отчасти прикрывая буйвола своим телом, держал его за горло. Обычно полагают, что тигр убивает добычу сокрушительным ударом лапы по шее. Это неверно. Тигры убивают зубами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});