В садах Эпикура - Алексей Леонидович Кац

его сразу, войдя в кабинет со стенами, выкрашенными «под мрамор» масляной краской. Его стол возвышался на широком помосте в 15 сантиметрах над полом. Сидя за ним, словно статуя египетского фараона, он смотрел на посетителей сверху вниз. Я думаю, что, если бы шимпанзе задумало бы возвыситься над подчиненными, оно распорядилось бы о сооружении такого же помоста… Заместителем Омуралиева по учебной и научной работе был кандидат наук физик Ф. Н. Заитов. Это добрый честный человек, безусловно способней ученый, но совершенно непригодный для многосложной замдиректорской должности. Заитов всем приветливо улыбался, все делал и всем говорил «да» – подчиненным и начальству. Всем это нравилось, все делали, что хотели. В таких условиях царил гегемонизм разных личностей. На биологическом факультете калифствовал доцент – химик Юлий Яковлевич Тильманс. Он выпустил какую-то книжонку и ходил в ошских Несмеяновых. На кафедре Истории КПСС плел бесконечные интриги кандидат наук Колчаев. Он очень хотел заведывать кафедрой, но на эту должность вместе с нами в Ош прибыл бывший министр просвещения, бывший директор Пржевальского пединститута, бывший заведующий Кафедрой в КГЗПИ и УИ – Султан Аманкулович Токтогонов. Он приехал сам и привез свою молодую эмансипированную супругу Саду, которая так освоилась со стареющим доцентом, что временами его поколачивала. Но чего не стерпишь ради любви на закате хреностояния? Физико-математическим факультетом руководил полный дурак, пловоед и на этой почве жулик – Мамуров. Были, конечно, в институте и хорошие люди – декан факультета Иностранных языков – кореец М. М. Пан, декан филологического факультета – Л. Д. Поколодный. Но в общей институтской обстановке они просто не знали, что и как делать. Вникнув в дела, я очень захотел стать заместителем директора по стационару. Мне казалось это интересным и перспективным. Однако мечта оставалась мечтой, предо мною стоял непочатый край работы на заочном отделении.

Первый заданный мной вопрос, сколько студентов числится на заочном отделении, остался без ответа. Никто ничего не знал. На выпускных курсах числились молодцы и молодицы с «хвостами» за первые курсы. Множество провалившихся на стационаре переводились на заочное отделение. Секретарь, ведавшая личными делами, открыла шкафы и показала горы папок. Сколько их? В Москве на выставке США я видел такой аттракцион: прозрачный цилиндр, наполненный долларовыми бумажками и груда мелочи. Нужно было отгадать сумму содержащихся в цилиндре денег. Отгадавший мог забрать все доллары. Этот аттракцион не привлек внимания посетителей. Люди шли мимо. Такая же штука заключалась в шкафах с документами заочников. Только мне все же предстояло их подсчитать и проверить. Я подумал и решил осуществлять параллельно три главных проблемы: навести порядок в документах и составить точный список заочников на факультетах. Это предстояло сделать секретарям. Дальше: подготовить тематику контрольных работ и семинарских занятий по всем аспектам плана, пересмотреть учебные планы. В данном случае главную роль предстояло сыграть заведующим кафедрами. Наконец: подготовить зимнюю сессию. Я понимал, что к январю с ее подготовкой мы не справимся, поэтому перенес ее на март. Эту работу я намеревался возложить на деканов факультетов. Итак, что делать, я знал. Важно было решить, как делать. За это я и взялся.

Наступило 1 октября 1959 года. Начались Государственные экзамены. Дело пошло более или менее гладко. Материалы мы кое-как подготовили. Приехали председатели экзаменационных комиссий, и машина завертелась. Я в общем-то радовался. Ко мне подошла маленькая красивенькая женщина Анна Дмитриевна, сидевшая в институте на кадрах, и сказала: «Вот будем дипломы выдавать, начнется столпотворение!» Я удивился: «Почему?» Оказывается, дипломы всему выпуску выдавала Анна Дмитриевна, не слезая с кадров, через маленькое окошечко, как билеты в кино. Каждый рвался побыстрее получить диплом, и давка устраивалась замечательная. Я успокоил Анну Дмитриевну, пообещав избежать толкотни. Собрал деканов факультетов и поручил им взять на себя подготовку и выдачу дипломов в торжественной обстановке. Они запротестовали: «Не наше дело!» Я сослался на опыт академика Несмиянова, из рук которого когда-то получил диплом. Декан биологического факультета Константин Васильевич Пескарев попытался заявить, что он заниматься дипломами не будет. Я его спросил, намерен ли он выполнять обязанности декана вообще? Поскольку он от них не отказался, то у меня появились все основания полагать, что и дипломы он не оставит без внимания. После этого я очень подробно всем объяснил, что требуется, установил дни и часы выдачи дипломов. Я намеревался завершить это дело за два дня. Очень скоро прибежала Анна Дмитриевна и заявила, что деканы явились к ней, взяли под расписку дипломы и очень ругали меня. Я произнес фразу Луция Корнелия Суллы: «Пусть не любят, лишь бы боялись!» На первое время и это было неплохо. Персонал заочного отделения на все смотрел с тихим восторгом. Они привыкли к тому, что все к чему-то призывали, но никто ничего не делал.

Госэкзамены кончились, я собрал заочников, поздравил и определил график выдачи дипломов. Два дня институт шумел, как улей. В «Круглом зале» старого корпуса не смолкали аплодисменты: деканы, в присутствии заведующих кафедрами и преподавателей вручали дипломы. Я старался присутствовать на этих выдачах, но даже не выступал. Все совершали деканы. Благодарные заочники факультета Киргизского языка и литературы дарили своим учителям часы разных марок в зависимости от значимости учителя. Мне подарили будильник, но ведь я их совсем не учил.

Выдачей дипломов историкам руководил Иван Григорьевич. Это были наши фрунзенцы, переведенные в Ош в последнее мгновение. Расставание было хорошим и теплым. Выпускники произносили прочувствованные речи, мы тоже. Потом пьянствовали на выпускном вечере. Выдача дипломов примирила со мною многих в институте. К. В. Пескарев соглашался, что все прошло удачно и удивлялся, как это раньше не додумались до такого. Я тоже удивлялся. Стационарный исторический факультет должен был сформироваться только в новом учебном году, поэтому Шелике и Гришков, оказавшись после госэкзаменов не у дел, уехали во Фрунзе. Я остался с Юрой Луканцевером.

Началась работа над документами заочников. Каждый из секретарей получил по факультету или по два, если факультеты были маленькими. Я рассказал, как вести журналы, как выявлять задолженников. К этому времени из типографии были получены все необходимые бланки. Секретари взялись за дело. Я приходил на работу, как все, к 9 утра. Того же требовал от секретарей. Обеденный перерыв, конец работы – все соблюдалось абсолютно точно. Но и рабочее время тоже не расходовалось зря. В институте заговорили о том, что секретари на заочном отделении получают зарплату не зря. Нет, я не был бюрократом. Если девочка – лаборантка или кто-либо повзрослее просили отпустит пораньше, я никогда не отказывал, пожалуйста. Но в следующий