Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
В самом конце ноября советское правительство приняло решение об объявлении партии кадетов вне закона и об аресте ее виднейших деятелей. 28 ноября А.И. Шингарев и его соратник Ф.Ф. Кокошкин были арестованы и заключены в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. При аресте было объявлено, что кадетов лишают свободы за то, что они «не хотели признавать власть народных комиссаров». Условия пребывания в крепости были очень тяжелыми, и родственники стали хлопотать о переводе арестованных в больницу. Просьба была в итоге удовлетворена, но перевод в Мариинскую больницу был использован противниками кадетов для организации злодейского убийства Кокошкина и Шингарева. Уже при перемещении арестованных командиры Красной гвардии советовали начальнику караула «просто сбросить их в Неву». Жестокую расправу в ночь с 6 на 7 января учинила группа анархиствующих матросов, спровоцированная призывами к революционному самосуду над бывшими «министрами-капиталистами».
Гибель А.И. Шингарева, бывшего земского врача, автора «Вымирающей деревни», страстного защитника народных интересов и искреннего демократа, приобрела символическое значение. Понятие свободы у интеллигента-народолюбца и у народных низов в критический для страны момент оказалось наполнено разным содержанием. Идеалы демократии, во имя которых либералы неустанно боролись с самодержавным режимом, спровоцировали выплеск такой народной стихии, укротить которую могла только диктатура.
«Носитель власти, даже микроскопический, очень склонен забывать, что он член общества…»
Николай Федорович Езерский
Валерий Карнишин
Российская политическая модернизация начала XX века не могла не повлиять на облик провинциального общества, стремительно политизировавшегося под воздействием общероссийских перемен, связанных с потрясениями революции, выборами в Государственную думу, ростом грамотности, распространением печати и приобщением различных слоев населения к политической жизни.
Начало жизни нашего героя, кажется, не предвещало участия в событиях, позднее всколыхнувших страну. Родившийся 12 декабря 1870 года в Дрездене, в семье коллежского асессора (впоследствии – основателя счетоводческих курсов в Москве) и урожденной княгини Гагариной, Николай Федорович Езерский в 1894 году окончил юридический факультет Московского университета, а год спустя перешел в ведомство Министерства народного просвещения. В 1898 году он был произведен в титулярные советники. Удивление может вызвать другое: решение занять в 1902 году должность инспектора дирекции народных училищ по Мокшанскому и Городищенскому уездам Пензенской губернии. Что же обусловило его желание оставить карьеру в Москве и уехать в черноземную глушь?
Обратимся к переписке тридцатилетнего москвича Николая Езерского со своим другом-однокурсником Петром Ивановичем Корженевским. Оказавшись в провинции, Езерский, казалось, пытается убедить себя в том, что «получил исполнение всех желаний» и «почти совершенно доволен своей судьбой». Правда, в этих заверениях проглядывает надежда на то, что именно здесь, в Пензе, он сможет «избавиться от чужой указки, при которой я буквально работать не могу, ибо указка… только портит дело». Вначале Езерский признается в том, что у него «планов бесконечное множество» и что, подобно чеховскому интеллигенту, он пытается отдать все свои силы и помыслы настоящему Делу. Однако вскоре при столкновении с действительностью пылкие мечтания сменяются разочарованием. Находясь под впечатлением от поездок по двум уездам Пензенской губернии, молодой Езерский приходит к пессимистичным мыслям. Его попытки рассмотреть на училищном совете предложение по совершенствованию преподавания наталкиваются на обескураживающий ответ уездного предводителя дворянства: «Ох, батюшка, как мне некогда! А вы вот что: напишите протокол заседания, как, по вашему мнению, лучше, и принесите мне подписать…»
Инертность провинциальной бюрократии, отсутствие всякой инициативы явно раздражают Езерского. Размышляя о реальных возможностях изменений в рамках существующей системы, он делает небезынтересные наблюдения о самой природе власти в провинции: «Для того чтобы добиться какого-нибудь успеха, создать что-нибудь реальное, нужно хоть частично власти, будь то власть чиновника или же власть, какую дает обаяние крупного имени… Опасно только то, что носитель власти, даже микроскопический, очень склонен забывать, что он член общества…»
Столкнувшись с неприятием ряда предложений, призванных улучшить систему образования, Николай Федорович стал чаще размышлять о причинах неэффективности деятельности государственного аппарата. В одном из писем он советует своему другу: «Не будь доктринером, прямолинейным, отказывайся от всякого начинания, как только ты видишь, что не находишь вокруг той доли поддержки, которая необходима для него вне тебя; в этом умении прилаживаться к конкретным условиям жизни – вся суть политической деятельности, в отличие от научной, художественной, которая всегда остается в области чистых идеалов».
Н.Ф. Езерского раздирают противоречия, которые он мучительно пытается разрешить: «Если жизнь почему-нибудь отказывается принять то, что я хочу внести в нее, то кто прав? Я или жизнь? Думаю, что все-таки – последняя, по крайней мере, для данного момента». Невозможность быстрых перемен приводит его к мысли о том, что он, по-видимому, не прав, желая «получить результат, минуя переходные ступени, то есть нарушить законы природы»: «Общественный фон народной жизни так безотраден – бедность, невежество, пьянство. Глубоко учить крестьян географии или арифметике или карать их за буйство в пьяном виде и закрывать глаза на общественные причины – это все равно, что лечить прыщи во время кори».
Исторические материалы об особенностях экономического и социокультурного ландшафта Пензенской губернии начала XX века позволяют составить представление о роли русского либерала в тех изменениях, которые не обошли и провинциальную глубинку. Пензенская земля, находившаяся на стыке Черноземья, Центральной России и Поволжья, отражала общероссийские черты периода модернизации. Многонациональный состав населения, урбанизация, сопряженная с низким качеством жизни «пришлых» – крестьян, покидавших свои деревни и приезжавших в города, отнюдь не гостеприимные для сезонных рабочих, получавших скудное жалованье и проживавших в бараках или снимавших «углы».
Особо остро в этих местах стоял аграрный вопрос. Пензенская губерния являлась одной из житниц страны. Более 70 % ее земельных площадей принадлежало дворянским фамилиям, широко известным в истории России, – князьям Волконским, Оболенским, графам Уваровым и Шереметевым. На Пензенской земле находились и владения известного реформатора П.А. Столыпина.
Необходимость перемен в аграрной политике осознавалась не только крестьянами. Затягивание реформ стимулировало оппозиционно настроенных лиц в городах, активно обсуждавших (как правило, в узком кругу) правительственные решения, действия местных администраторов, настроения населения. Однако возможности влиять на ситуацию
