Элмер Поттер - Адмирал Нимиц

— Да, сэр.

— Тогда твоей жене следует проверять твою морскую форму, — придрался адмирал.

Кэйт это совсем не понравилась, она рассердилась на отца:

— Ты, между прочим, тоже женат. Почему же твоя жена не проверила твои носки?

Позже Кэйт, рассказывая об этом помощнике, сказала:

— Ох, бедняга, мне было очень жаль его. Правда, должна признать, когда мой папа тоже выпил пива и охладился, он стал таким же приветливым, как и прежде. Я не помню, как звали его помощника, но, уверена это был самый темный день в его жизни.

Когда адмирал Нимиц с женой вернулись домой в Калифорнию после своей деятельности в ООН, они возобновили привычку каждую неделю посещать Симфонический оркестр Сан-Франциско. У них всегда были места в первом ряду, так как адмиралу очень нравилось наблюдать за музыкантами. Миссис Нимиц была членом попечительского совета Симфонического оркестра, поэтому они знали дирижера и многих музыкантов.

С возрастом любовь адмирала Нимица к классической музыке усилилась. Его любимым композитором был

Брамс, особенно его первая, вторая и четвертая симфония. Он все больше и больше ненавидел современную музыку, особенно музыкальные диссонансы.

Однажды, когда Нимицы сидели в концертном зале и собирались слушать музыку, Честер просмотрел программку и одобрительно заметил: «Это будет просто прекрасно!». Он прочел программку слишком быстро, поэтому решил, что первой будет исполняться вещь Роберта Шумана, композитора-классика, родившегося в 1810 г. Увы, им пришлось слушать произведение американского композитора, Вильяма Шумана, который родился ровно на сто лет позже и был до сих пор жив. Кэтрин, поняв, что ее муж ошибся, сказала себе, «О, это будет просто великолепно!»

Когда музыканты взяли свои инструменты, дирижер поднял палочку, и началась одна из самых диссонансных симфоний Вильяма Шумана. Адмирал выглядел озадаченно. Он нахмурил брови, взглянул на музыкантов и прочел программку еще раз, на этот раз внимательно, а после сидел мрачно и тихо. Когда симфония закончилась, он высказал Катрин все свои чувства, с отвращением произнеся одно слово: «Вильям!»

Этим вечером они обедали с дирижером и несколькими музыкантами. Миссис Нимиц описала реакцию мужа, и они разразились смехом. После этого на всех современных концертах, если кто-нибудь замечал Нимица, то передавал слово «Вильям!» шепотом ближайшим музыкантам, а они остальному оркестру.

Нимицы интересовались не только музыкальными и общественными событиями, но и спортом — профессиональным и любительским. Они и сами были причастны к спорту: Честер, пока мог, совершал длинные прогулки, но Катрин из-за артрита не сопровождала его. Зато она никогда не изменяла привычке плавать каждый день, и даже на свой 73-й день рождения проплыла свою привычную милю. Честер, наоборот, боялся, что плаванье ухудшит его слух, и без того неважный.

Честер больше всего любил совершать свои прогулки в Тилденпарке, раскинувшемся в холмах позади Беркли. Он предпочитал гулять, общаясь с кем-нибудь, но иногда ему составляла компанию лишь собака Дина, жесткошерстная такса, преемница Гиги, черного пуделя. Он гулял по холмистому парку, часто думая о нем как о своем собственном. Он думал посадить на нем клумбы желтых люпинов, растущих на побережье Тихого океана. Он привез семена с острова Буэна и посадил их по всей длине аллеи. В городе Беркли перед этой аллеей построили арку, где было написано: «Дорога Нимица».

В то же самое время власти назвали новое скоростное шоссе, проходящее через Окленд и Сан Хосе, «Шоссе Нимица». Адмирал был рад такому признанию, пока не увидел газетный заголовок: «Двойная смерть у Нимица».

До увольнения из корпуса морской пехоты в 1961 году его водителем был Козард. Для неофициальных поездок Нимиц поменял свой «Крайслер» на новый «Меркьюри» и иногда водил сам. Однако его вождение оставляло желать лучшего. Козард признался, что он лучший штурман, чем водитель: «Если он видел поворот, где можно врезаться в угол или поцарапаться, он всегда говорил, что лучше поехать по другой улице…»

Однажды адмирал ехал по одной крутой улице в Беркли, тормоз вдруг сломался, и он потерял контроль над машиной. Разгоняясь, машина проехала через две улицы, не задев ничего, а на третьей Нимиц наконец повернул машину и остановил. Потом он объяснял свое спасение не иначе как божественным вмешательством. Он сказал торжественно: «Сам Бог сидел рядом со мной в тот день».

Хотя глухота адмирала Нимица усугублялась с возрастом; он не утратил способности к общению во время встреч в небольших компаниях. Правда, на публичных собраниях и вечеринках с коктейлями он всегда недоумевал и жаловался: «Люди что-то бормочут». Поскольку он был неспособен поддерживать разговор при этих обстоятельствах, он приобрел склонность к длинным монологам.

«Лонгвью» был Меккой не только для Ли и их детей, но и для младших Нимицев с детьми, а также для служащих и друзей флота. К Нимицам приходило столько народу, официально и просто так, что адмиралу приходилось расписывать собственное время.

Но в любом случае ему доставляли удовольствие эти визиты, ничто так не развлекало его, как разговор с друзьями на морские темы. Еще он периодически писал статьи или читал доклады, но постепенно начал избегать публичных обсуждений событий Второй Мировой войны, чтобы нечаянно не вызвать противоречий. Поэтому он наотрез отказался писать свою биографию или помогать в ее написании.

В конце 1956 года несколько гражданских сотрудников факультета Военно-Морской академии, включая автора этой книги, решили написать всемирную историю морских вооружений. Предполагалось, что эта история будет использована как учебник для Корпуса подготовки офицеров запаса ВМС. Мы попросили у адмирала Нимица совета по этому проекту, и он согласился помочь. Так он нашел способ высказать некоторые свои мнения касательно Второй Мировой войны, не написав мемуары.

Редактор и автор книги поехали в Беркли на встречу с адмиралом. Им объяснили главный принцип: «Офицеры по понятным причинам обидятся, если их операции будут критиковать гражданские лица, поэтому мое предложение такое: давайте все факты настолько аккуратно, объективно и честно, насколько сможете. И не делайте заключений, пусть их делает читатель. Пусть факты говорят сами за себя».

О работе отца по созданию учебника истории ВМС, Нэнси Нимиц сказала: «Он занимался стилистикой так же обстоятельно, как и фактологией. Помню, как я пришла однажды утром к нему в офис, и он показал мне рукопись. Я думаю, это была работа, которую он выполнял с большим удовольствием, чем любое другое дело после его отъезда из Вашингтона. Ничто так не радовало его, как получение верстки очередного тома этой «бесконечной книги» и ее редактуры. Я смотрела его карандашные заметки и места, где он вычеркивал что-то одной или двумя линиями. Я знала: это доставляет ему удовольствие».