Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Я говорил от всего сердца. Я хотел, прежде всего, сказать этим людям, что я был не мессией, а обычным человеком, который стал лидером благодаря чрезвычайным обстоятельствам. Мне хотелось также, не откладывая, поблагодарить людей во всем мире, которые боролись за мое освобождение. Я поблагодарил жителей Кейптауна и поприветствовал Оливера Тамбо и Африканский национальный конгресс, формирования «Умконто ве сизве», Южноафриканскую коммунистическую партию, Объединенный демократический фронт, Южноафриканский молодежный конгресс, Конгресс южноафриканских профсоюзов, Массовое демократическое движение, Национальный союз южноафриканских студентов и «Черный кушак»[108], группу, созданную женщинами, которая долгое время была голосом совести в Южной Африке. Я также публично выразил благодарность своей жене и семье, сказав: «Я убежден, что [их] боль и страдания были намного больше, чем мои собственные».
Я прямо заявил собравшимся, что у системы апартеида нет будущего в Южной Африке и что народ не должен прекращать свою кампанию массовых акций протеста: «Образ свободы, маячащий на горизонте, должен побудить нас удвоить наши усилия». Я чувствовал, что было крайне важно публично объяснить мои переговоры с правительством: «Сегодня я хочу сообщить вам, что мои переговоры с правительством были направлены на нормализацию политической ситуации в стране. Я хочу подчеркнуть, что я сам лично никогда не вступал с властями в переговоры о будущем нашей страны, а лишь настаивал на встрече между руководством Африканского национального конгресса и правительством».
Я сказал, что надеюсь на достижение в скором времени климата, благоприятного для урегулирования положения в стране путем переговоров, которые устранят необходимость в вооруженной борьбе. Я подчеркнул, что шаги по достижению такого климата были изложены в Харарской декларации АНК 1989 года. Я не преминул также отметить, что в качестве необходимого условия для начала реальных переговоров правительство должно немедленно отменить чрезвычайное положение в стране и освободить всех политических заключенных.
Как я указал, Фредерик де Клерк пошел дальше, чем кто-либо другой из руководителей Национальной партии, чтобы нормализовать ситуацию, и назвал его честным человеком. Впоследствии мне часто вспоминали эту фразу, когда Фредерик де Клерк, как казалось, не соответствовал такой характеристике.
Для меня было жизненно важно продемонстрировать своему народу и правительству Национальной партии, что я остался непоколебим и непобежден и что освободительная борьба для меня не закончена, а просто приняла другую форму. Я подтвердил, что остаюсь «преданным и дисциплинированным членом Африканского национального конгресса». Я призвал свой народ вернуться на баррикады и усилить борьбу, чтобы мы смогли вместе пройти последнюю милю к свободе.
К тому времени, когда я закончил свое выступление, уже наступил вечер, и нас усадили обратно в машины для поездки в «Епископское подворье». Когда мы появились в его окрестностях, я увидел сотни черных лиц, ожидавших меня, чтобы поприветствовать. Увидев нас, люди разразились песней. В «Епископском подворье» я заключил архиепископа Десмонда Туту в крепкие объятия. Он был тем, кто вдохновлял целую нацию своими словами и своим мужеством, который в самые мрачные времена возрождал в народе надежду. Мы прошли в дом, где нас встретили родственники и друзья. Однако для меня самым чудесным моментом был тот, когда мне сообщили о звонке из Стокгольма. Я сразу понял, кто это звонил. Голос Оливера Тамбо был слабым, но безошибочно узнаваемым, и, услышав его спустя столько лет, я почувствовал огромную радость. Оливер восстанавливал в Швеции свое здоровье после изнурительного инсульта, который он перенес в августе 1989 года. Мы договорились, что постараемся встретиться как можно скорее.
Я мечтал после выхода из тюрьмы неторопливо съездить в Транскей и посетить место своего рождения, посмотреть на те холмы и ручьи, где я играл в детстве, побывать на могиле своей матери, которую я никогда не видел. Однако мне пришлось отложить свою мечту, потому что вскоре мне стало известно о масштабных планах руководства АНК в отношении меня. Они не предусматривали спокойного путешествия в Транскей.
101
На следующий день после обеда у меня была запланирована пресс-конференция, а утром я встретился с некоторыми своими коллегами, чтобы обсудить тактику и стратегию нашей организации. Мне пришла целая гора телеграмм и поздравлений, и я постарался просмотреть как можно больше из них. Телеграммы были со всего мира, от президентов и премьер-министров, но мне особенно запомнилась одна от белой домохозяйки из Кейптауна, которая меня очень позабавила. В ней говорилось: «Я очень рада, что вы свободны и что вы снова среди своих друзей и семьи. Но ваша вчерашняя речь была очень скучной».
До того как я попал в тюрьму, я никогда не проводил такой пресс-конференции, как в этот день. В прежние времена не было такого множества телекамер. Кроме того, большинство пресс-конференций Африканского национального конгресса проводилось негласно. На сей раз было так много журналистов из разных стран, что я терялся, с кем именно мне следовало бы поговорить. Мне было приятно видеть множество чернокожих журналистов среди остальных репортеров.
На состоявшейся пресс-конференции я в очередной раз постарался подтвердить ряд положений и прежде всего то, что являлся преданным нашему общему делу дисциплинированным членом АНК.
Я помнил о том, что высокопоставленные руководители АНК будут из-за рубежа наблюдать за моим освобождением и пытаться дистанционно оценить мою преданность нашей организации. Я понимал, что до них наверняка дошли слухи о том, что я отошел от организации, что я скомпрометирован, поэтому я старался, как мог, успокоить их. Когда, например, был задан вопрос, какую роль я буду играть в организации, я ответил, что буду выполнять любое поручение, которое мне доверит АНК.
Я заявил журналистам, что не было никакого противоречия между поддержкой мной продолжения вооруженной борьбы и моими призывами к организации переговоров с правительством. Такова была реальность: именно угроза продолжения вооруженной борьбы вынудила правительство согласиться с ведением переговоров. Я добавил, что только тогда, когда государство прекратит применять насилие в отношении Африканского национального конгресса, руководство АНК ответит возвратом к мирным средствам борьбы. Отвечая на вопрос о международных санкциях в отношении режима апартеида, я заявил, что руководство АНК пока не готово призвать международное сообщество к ослаблению санкций, потому что ситуация, которая изначально привела к введению санкций (отсутствие политических прав для чернокожего населения страны), пока еще сохраняется неизменной. В качестве подтверждения этой идеи я указал, что, хотя и вышел из тюрьмы, я еще не был полностью свободен.
Меня также спросили об опасениях белой общины. Я
