Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Для непосвящённых скажу известную томичам ситуацию, когда каждую весну резко ухудшается качество речной воды, связанное, вероятно, с вытаиванием и сбросом в Томь отходов «цивилизованной» деятельности промышленных предприятий Кузбасса (столетиями выработана привычка выливать помои прямо с крыльца).

В этот же раз вода имела непривычный сладковатый запах и вкус. Впервые мне пришлось ознакомиться с полной лабораторной беспомощностью Томской облСЭС, но ещё более удручающее впечатление произвёл ГОСТ на питьевую воду, в котором основным прибором для определения пригодности питьевой воды является нос и язык проверяющего. Стало понятно, насколько субъективны здесь бывают суждения, в т. ч. и передаваемые через средства массовой информации успокаивающие население обращения. В ЦЗЛ появился Литвинцев (1-й секретарь Томского горкома КПСС). Мы взялись за работу и группа с участием Лабзовского, Юрастова, Черникова… сутки не выходила из лаборатории, на следующий день было подготовлено и передано в приёмную горисполкома заключение о наличии в воде производных непредельных альдегидов с концентрацией по винильной группе 8 мг/л акролеина.

Появились командированные из Москвы, забрали пробу воды и уехали. Через 2–3 дня специфический запах в речной воде исчез, интерес к проблеме пропал. Мне так и осталось неизвестно ни о результатах анализов воды в Москве, ни о принятии каких-либо мер к отравителям Томи. Однако престиж ЦЗЛ Нефтехима явно поднялся.

Генеральным директором ТНХК назначен В.М.Набоких, который предложил мне должность заместителя главного инженера комбината по науке и новой технике.

---------—

Уважаемый читатель! В 1980-83 гг. приходилось много работать, в будни уезжал на площадку к 8, реже к 9 утра, возвращался в 19:30 или 21 час. Заводские автобусы (другого транспорта не было) ходили по сменному расписанию, основная масса ИТР уезжала с ТНХК в 17:20 или 18:10, а начальники оставались ещё на 2–3 часа и уезжали со сменным персоналом. Три года не был в отпуске, считал невозможным оставить без надзора многолюдное и многопрофильное «хозяйство» в экстремальной ситуации (изредка вспоминался ежегодный двухмесячный летний отдых в институте). Впрочем, мой заместитель и ведущие сотрудники ЦЗЛ отдыхали своевременно, рядовой состав само собой.

Личная жизнь.

Уважаемый читатель! Не только производством жив человек. Надо обеспечить семью нормальной квартирой. Как вызовник имел преимущественное право на получение квартиры. Однако поступили письма Нины к Гетманцеву и в партком ТНХК, что я хочу её с детьми выбросить в Тюмени на улицу (для получения квартиры от вызовников в Томске требовали справки ЖЭКа и милиции с прежнего места проживания). Абсурд какой-то! Гетманцев: пока не оформишь юридически отношения с новой женой, квартиры не получишь. Прежде чем, удалось добиться развода, заключить брак с Надей родилась Юлия, и мы всё ещё жили в маленькой комнате служебной «хрущёвки» вместе с молодыми специалистами. Все вызовники 1977 г. уже получили постоянные или «промежуточные» квартиры, перевезли свои семьи.

В свободное время ходили по гостям, к Надиным друзьям и к вызовникам, чаще бывали в «промежуточной» квартире Рахматуллиных (приехали из Казани, Раис на производство полипропилена, Ляля принята в ЦЗЛ старшим химиком) в доме иностранных специалистов. Вспоминаю встречу Нового 1979 г. У Рахматуллиных десяток вызовников, некоторые уже с приехавшими жёнами. Запомнилось приглашение Селезнёва в гости с женой, которая записана в паспорте. Демонстративно произнесено так, чтобы слышали все за столом, и особенно, собственная жена Людмила Давыдовна. Естественно, мы никогда и не подумали реализовать подобное приглашение. Эх, Александр Сергеевич! Никак не мог он привыкнуть к мысли, что Надя не его предпочла. Сразу же вспомнился ленинградский инцидент с Селезнёвым (см. выше).

В сентябре 1979 г. получили четырёхкомнатную квартиру в новом заводском 9-этажном панельном доме. Гетманцев оказался злопамятным, поселил на верхнем этаже. Начальник ЦЗЛ, единственный на заводе кандидат наук. При оформлении документации в райисполкоме Надя «запустила свои связи». Выяснилось, заместитель председателя райисполкома сам удивлялся, вёл переговоры с руководством комбината, но те оказались непреклонными (дескать, Полле получит квартиру и сразу уволится). Многие в России хорошо понимают, что такое верхний этаж нового дома с постоянно неработающим лифтом и шестимесячным ребёнком. К тому же Надя так боялась высоты, что на балкон никогда не выходила. Любопытно, через пару лет наш 144-квартирный дом стали называть домом бывших работников Нефтехима, многие уволились (в Томске полно денежных рабочих мест, но плохо с жильём), в пик перестройки, когда стабилизировалась работа ТНХК, большинство ветеранов вернулись на комбинат.

Заканчивая тему квартиры, не могу не отметить положительно опять же генерального директора Гетманцева. Через два тяжелейших года пуска производства полипропилена, когда реально выявилось «кто есть кто» на комбинате, Виктор Стефанович потратил много энергии и добился нашего переселения в отличную четырёхкомнатную квартиру кирпичного исполнения на 3-м этаже с двумя 6-метровыми лоджиями. С этой квартирой я расстался спустя 21 год, вскоре после смерти Нади.

В конце 70-х в Томске пошла волна массовых выделений земли под садовые (мичуринские) участки. ТНХК ещё такими делами не занимался, весной 1980 г. Надя выбила участок в горпромторге. Мы появились в сплошном лиственном лесу, в 3 км от конечной остановки троллейбуса, когда профсоюзники ещё не закончили разметку участков. Каждый участок строго ограничен — 4 сотки. Деревья корчевали вручную, только 2 старые берёзы выдирали с помощью бульдозера. Помогали ребята-вызовники (Рахматуллин, его аппаратчики Фирдус и Фарид). Первым построили и покрасили в ярко синий цвет изящный туалет-кладовку, который стал ориентиром в массиве сотен ещё незастроенных участков.

На строительство туалета, затем дома использовали строганную дощечку от итальянских ящиков с технологическим оборудованием (что-то среднее между нашей половой рейкой и «вагонкой»). Размер дощечек самый разный, до 3-х метров. Дощечку оплачивали в кассе ТНХК (символические копейки). Естественно, надписи на «импортном» языке никуда не спрячешь, и по этому признаку можно было определить, кто из хозяев имеет отношение к Нефтехиму. Основную часть строительства домика выполнил Фирдус Валиев с друзьями (умный парень, высококвалифицированный аппаратчик из Казани, любил поговорить со мной и Надей, по-татарски гордился знакомством с нами, регулярно помогал в хозяйственных вопросах, лет через 5 покончил с собой). Внутри домик отделан ДВП, а сверху я приклеил обои, в т. ч. на потолке. Сначала все удивлялись, затем привыкли.